Огонь Черных лилий - [50]
Как же мои вчерашние товарищи испугались моего вида, их лица выражали природный бессознательный испуг. Глупцы. Я смотрел на них сверху вниз. А мой мозг усиленно работал, просчитывая, кто же из них разыграл столь богомерзкую комбинацию. В любом случае, кто бы ни оказался серым кардиналом, я его прощаю. Я сам проворонил стратегию.
Непростительный просчет.
Из-за меня Феникс мертв.
Кофе из его чашки и сигарета с ладаном показали мне, насколько мой мальчик стремился себя разрушить. Кто-то воспользовался его стремлением.
Как бессмысленно.
Его кровь на моей форме начинает источать тлетворный запах. Как хорошо, что я не позволил его телу превратиться в гниль. Я сжег его. Этой ночью моего мальчика не стало ни душей, ни телом.
Холод морга, лица озадаченных врачей…
— Не трогайте его, — говорил мне беззубый рот санитара.
Размечтался.
Винсент мой и только мой, я не позволил дотрагиваться до него острым лезвием скальпеля. На этот раз я успел вовремя.
Винсент лежал такой бледный и одинокий на жестком металле стола штабного морга. Его никто не согревал. Я сдернул белую грубую простыню, обнажая его тело, изрезанное глубокими кратерами от пуль.
Мой мальчик… Ангелы его просто растерзали.
Пустота. Боль хватала за сердце и вытаскивала через глаза талый лед моей души.
Все, что я смог для него сделать — переодеть в форму, которая ему так шла.
Проводя рукой по его белой шее, на которой остались следы от моей страсти, я обещал вернуться за ним. На лице Винсента лежала тень муки и долгожданной свободы, а я ласкал его уже синие губы, его кожу, его заспанную нежность. Мое любимое лицо было мертвым, но я все равно хотел прижимать его к себе.
Я переложил Винсента на конвейер, ведущий в огненные объятия печи крематория. Фениксу — огонь, возврат в родную стихию.
Болезненный прострел всех нервов… Ускользая от меня в языки пламени, Винсент высвободил свою руку, и белоснежная кисть, свесившись с конвейера, повисла в воздухе, зовя меня за собой.
Я так сильно захотел лечь с ним рядом, обнять моего Винсента и сгореть. Но мне опять пришлось оставить его одного.
— Прости, — сказал я, — Я снова тебя покидаю, но я приду, обязательно. А пока у меня есть одно дело.
И я его завершу.
Я поклялся в этом на прахе Винсента, когда развеивал его по ветру под взгляды зевак в нашем любимом ресторане.
Все эти люди… Они были так беззаботны, набивали рты едой, обнажали свои желтые зубы в пластиковых улыбках, а мой Винсент был мертв… Они были недостойны его, они были недостойны жить, когда мой мальчик умер.
Винсент, мне так не хватает твоей лукавой гордости, твоего податливого язычка, твоих глаз и твоей нежности, твоих стонов и твоего голоса. Вспоминаю твой серьезный взгляд, под которым мир вдруг останавливается, и между нами нет преград, вспоминаю твой смех, когда ты смотришь на первые снежинки новой зимы. Закрываю глаза и слышу твое холодное «я тебя ненавижу» и твои благодарные вздохи. Мне не хватает тебя всего…
Теперь только ветер знает, где ты, мой Винсент. Только он хранит частички твоего юного задора, нося его по земле в вечной свободе. Надеюсь, когда придет время, он подхватит и мое тело, соединяя с тобой.
Я снова таю, из глаз катится вода. Но я не плачу, я просто умираю.
«Снеговик тает» — кажется, ты так сказал. И был как обычно прав, ты всегда умел хлестко описывать действительность.
Да, моя снежная пустыня теперь в огне. Ты умер, я убил тебя, но ты забрал меня с собой… Спасибо. Твой огонь прошел языками пламени по моим льдам, и теперь я ощущаю мелодию смерти. Как хорошо… Как хорошо, что скоро мы снова окажемся вместе!
Верю в это, мой мальчик.
— Я собираюсь ввести Эдо в совет, — тихо произнес Цербер, рисуя пальцем на столе зыбкие узоры, — Никто не против?
Все уставились на Ясмина.
Главнокомандующий не отвечал. Его глаза были устремлены сквозь скованное стеклянным пленом окно в холодную пустоту серого неба.
Сегодня был первый день весны.
— А зачем такие меры? — смущенно поинтересовался Игла.
— Я вижу в этом смысл, — отчеканил Цербер.
— Я, в общем-то, особых возражений не имею, — хитро прищурился Опиум, — Если Ясмин не…
— Не возражаю, — металл его голоса упал в пустоту реальности.
Главнокомандующему было абсолютно наплевать на столь мелкие суетливые вопросы, занимавшие его коллег.
— Как остальные? — кивнул Цербер.
— А есть выбор? — Игла хмыкнул, — Трое против двух.
— Значит, ты не поддерживаешь мою идею? — с вызовом осведомился Цербер.
— Ну…
Запнулся.
— А я вот не вижу смысла в подобном решении… — протянул Император.
— Трое против двух. Эдо в совете…
Цербер не счел нужным дослушивать, противореча своему предыдущему вопросу.
— Я думаю, теперь надо обсудить положение Винсента… — опасливо косясь на Ясмина, произнес Игла.
— Надо, — кивнул Опиум и затянулся духотой дурмана в своей утонченной трубке.
Цербер кашлянул, приводя голос в равновесие.
— Я не хочу разбирать причин вчерашнего карательного мероприятия…
— Брось, никто его не карал, — крякнул Опиум, — Феникс прихлопнул почти весь твой хваленный отряд…
— Я знаю, — тихо отозвался Цербер, — И я не буду озвучивать своего мнения… Феникс снова меня поразил. Ладно, не об это сейчас говорим. Извини, Опиум, но вчерашняя перестрелка выглядела как расправа… Поэтому…
Книга — тонкая и терпкая, как мелодия Востока, пронизанная струнами боли и откровенности. Страсть и любовь — для них нет места в политике государств, но правители тоже люди. Они нуждаются в нежности и понимании, быть может, даже больше простых людей. Но что делать, если любимый избранник — твой главный враг, а из-за любви рискуешь потерять не только честь правителя, но и сам трон? Любовь или корона? Недолгая нежность или век одиночества? Смерть или спасение? Жребий брошен.
Продолжение истории Касандера Милиотар. Его возвращение на родину в борьбе за причитающийся по праву трон. Одно дело ненавидеть издалека, строить планы и рисовать в голове картины страшной кровавой мести. Другое — снова посмотреть на обидчиков, заново пережить прошлое, и боль, и любовь, и радость, и разочарование. Когда раны вновь обнажены, а мстить, кажется, уже не имеет смысла, какой выбор сделать? Реванш? Или прощение страдающих людей? А кругом магия, загадочная всесильная и чарующая.
Вампиры и люди научились сосуществовать благодаря постоянным взаимным компромиссам. Но эгоистичность человеческой натуры и жажда вампиров делают равновесие зыбким. Когда предают и бьют в спину те, кого защищаешь до последнего вздоха, когда отнимают свободу и надежду, остаются только звериная ярость и ненависть, ненависть и еще раз ненависть. А любовь — о ней надо молчать, как о слабости. Но как скрыть чувство, от которого рвется сердце и как позабыть все обиды, выжегшие душу? Ведь в прошлом только боль, а впереди лишь вечная тоска и одиночество подле любимого человека. Это рассказ о битве двух диаметрально противоположных характеров, нелепо соединенных любовью. Предупреждения: смерть персонажа, насилие, изнасилование, нецензурная лексика, групповой секс.
«Я так долго отвыкал от тебя, Диего, от уверенности, что ты всегда меня защитишь и не оставишь в беде. Каких трудов мне это стоило!!! А теперь, когда я свободен от зависимости, ты опять заявляешься в мою жизнь со своей навязчивой заботой и хочешь вновь приучить к себе. Глупо! В одну реку не войти дважды, всем известный факт. Но по своему обыкновению ты не сдаешься, невзирая на очевидность и законы судьбы».
ОБЪЯВЛЕНИЕ: Домовой мешает вам спать? Вы подозреваете, что ваш сосед-затворник на самом деле вампир? Вашего ребенка похитил злой дух Рождества? Чародей по вызову решит любые ваши проблемы демонического характера! Всего сто злотых за диагностику и еще триста за решение проблемы! Дешевле чем у магов, быстрее чем у Инквизиции! Звоните прямо сейчас: +487325658096.
Эта книга — попытка автора понять роль лидера Ливийской Джамахирии в мировых политических процессах, проанализировать гения Муаммара Каддафи, как человека, вышедшего из простой бедуинской семьи и достигшего самых высоких должностей, в том числе титула «Короля королей». Автор попытался раскрыть основные детали «Арабской весны». Книга будет полезна для специалистов по Ближнему Востоку, регионоведов, студентов, аспирантов и широкого круга читателей, кто интересуется современной мировой политикой.
В этой книге много поучительных героев. Сказочные персонажи на своём примере показывают детям, как нельзя себя вести в нашем обществе и напоминают, что за свои поступки нужно нести ответственность. Эти сказки воспитывают в ребенке сопереживание, учат любить окружающий мир и делать добро.
Как не превратиться в тётку, имея троих детей, все о здоровом образе жизни, все о правильном питании, спорте и отдыхе. В душе мы все девушки независимо от того, сколько нам лет и сколько у нас детей. Полюби себя, и Мир вокруг поменяется в лучшую сторону, полюби близких, и Мир станет счастливее и лучше вокруг вас. Мы созданы любить и быть любимыми, в этом и есть весь смысл жизни!
Детство — весёлое, яркое, счастливое, а когда есть мама и папа оно становиться ещё и беззаботным. Но в тоже время именно в детстве с увлекательными играми и интересными, а порой трудными школьными буднями, закладывается и формируется в ребёнке фундамент характера, который будет влиять на всю последующую взрослую жизнь. В автобиографической повести показано детство шустрого пацана на протяжении 60х — начало 70-х годов прошлого века в условиях Советского Союза. Время которое порой сейчас описывается в основном в серых и безрадостных тонах и думаю, что нынешнему поколению будет интересно — как мы жили и чем занимались в отсутствии Интернета, мобильных телефонов, компьютерных игр, самих компьютеров и без поездок на отдых за границу. Содержит нецензурную брань.
История детства моего дедушки Алексея Исаева, записанная и отредактированная мной за несколько лет до его ухода с доброй памятью о нем. "Когда мне было десять лет, началась война. Немцы жили в доме моей семье. Мой родной белорусский город был под фашистской оккупацией. В конце войны, по дороге в концлагерь, нас спасли партизаны…". Война глазами ребенка от первого лица.