Однажды разбитое сердце - [78]

Джекс потянулся к мечу в руках Эванджелины.

Она крепче сжала оружие. Какая-то часть ее знала, что ей нужно отпустить его. Люк больше не был ее Люком. Он укусил Джекса, укусил бы после ее. Но Люк не убил Джекса.

– Я не позволю тебе лишить его жизни, – сказала Эванджелина. – Люк – первый парень, которого я полюбила, и я не несу ответственности за его выбор. Но ничего из этого не случилось бы, если бы не я. Пусть живет, и я уйду без лишних слов и споров.

Она уронила меч и потянулась к руке Джекса.

Он отпрянул, не позволяя ей дотронуться до себя, но спорить не стал. Он вообще ничего не сказал.

Эванджелина и Джекс молча ушли тем же путем, каким и пришли. Она с трудом поспевала за широкими шагами Джекса, пока их преследовал грохот цепей и клеток, но именно его молчание начинало беспокоить ее.

Джекс был не из тех, кто говорит просто для того, чтобы заполнить тишину, но Эванджелина не могла избавиться от ощущения, что между ними нечто большее, чем тишина. Несколько минут назад он спас ей жизнь. Бросился между ней и Люком, даже не задумываясь. Эванджелина знала, что была нужна Джексу живой из-за пророчества Арки Доблестей, но он действовал чисто инстинктивно. Он испугался за нее, когда ей угрожала опасность.

А сейчас даже не смотрел на нее. Когда он поднимался по лестнице, его зубы скрежетали, челюсть была напряжена, взгляд – сосредоточен, а костяшки пальцев побелели.

Было ли ему больно от укуса? На бледной шее виднелось пятно крови, хотя ее было не так уж много. Люк не нанес Джексу глубоких ран. Но Люк укусил его. Джекс, вероятно, все еще был раздражен из-за этого.

Однако это оказалось не совсем верным. Эванджелина вспомнила, как Джекс едва не отпустил ее запястье, когда Люк сообщил, что был проклят. Тогда Джекс был сбит с толку. Удивился ли он, узнав, что Люк действительно был околдован? Или… это было нечто другое? Расстроился ли Джекс из-за того, что Эванджелина наконец узнала правду о Люке? Люк сказал, что Марисоль прокляла его, но что, если она добилась этого не по собственной воле?

Эванджелина почувствовала внезапный приступ тошноты.

– Ты проклял его? – спросила Эванджелина. – Ты заключил сделку с Марисоль и наложил заклятие на Люка, чтобы…

– Остановись, – перебил Джекс. – Я уже говорил тебе, что думаю о твоей сводной сестре. Я не заключал с ней сделку и никогда не буду.

– Тогда почему ты так разнервничался, когда Люк сказал, что он был заколдован?

– Это было ужасно не вовремя, а ты теряешь весь здравый смысл, когда дело касается его, – почти прорычал Джекс, сжимая челюсти между словами. – Для большинства людей я – худшее, что может с ними случиться. Но не для тебя. Ты как будто хочешь быть уничтоженной этим парнем, а он всего лишь человек – или был им, пока ты не помогла ему измениться.

Эванджелина хотела возразить. Не имело значения, что Джекс был прав насчет Люка и что она в самом деле поверила в то, что он не заключал сделку с Марисоль, – хотя это принесло ей неожиданное облегчение. Но Джексу не стоило быть таким жестоким только потому, что Эванджелина не могла отключить свои чувства так, как это сделал он. Она знала, что у глубоких чувств есть свои недостатки, что они могут мешать логике и разуму. Но отключение эмоций было не менее коварным.

Эванджелина выплеснула свое разочарование на лестнице, ускорив шаг, чтобы обогнать Джекса, когда они поднимались на очередной этаж. Они наконец-то добрались до уровней, где кандалы больше не крепились на стенах, а Эванджелина не слышала отчаянные крики новообращенных вампиров.

И все же время от времени она чувствовала, как по горлу растекается жар. Обычно он отдавался пульсацией на шее. Но в этот момент она чувствовала его на затылке.

Эванджелина сделала несколько шагов и вышла на хорошо освещенную площадку, где наконец увидела светящийся дверной проем, который должен был вывести их на улицу. Но жжение на затылке становилось невозможно игнорировать.

И почему она больше не слышала Джекса?

– Джекс… – Эванджелина, повернувшись, замолчала.

Джекс стоял так близко. Слишком близко. На расстоянии вдоха. Она должна была услышать его прямо у себя за спиной, но он был устрашающе тих. И его внешность – она изменилась.

– Твои волосы…

Синий цвет исчез. Они снова стали цвета золота, мерцающими, блестящими и совершенно великолепными. Ей не следовало пялиться – пялиться на Джекса всегда было плохой идеей. Но отвести от него взгляд она не могла. Его кожа раскраснелась, глаза стали ярче, сияя сапфировой синевой. Он выглядел отчасти как ангел, отчасти как падшая звезда – совершенно разрушительно.

– Эванджелина… прекрати так на меня смотреть. Ты все усложняешь. – Джекс говорил сквозь стиснутые зубы, но она все равно заметила его заострившиеся резцы, которые поразительно напоминали клыки.

«Существует два разных типа укусов, – говорил Хаос. – Мы можем укусить человека, просто чтобы испить его крови. Или можем заразить наши укусы вампирским ядом, чтобы превратить человека в вампира».

Она резко втянула в себя воздух. Люк не просто укусил Джекса, чтобы испить кровь.

– Он заразил тебя ядом.

43

Джекс сделал пугающе бесшумный шаг назад, его кожаные сапоги беззвучно пронеслись по каменному полу.