Однажды ночью в августе - [45]

Друзья подняли свои стаканы и чокнулись.

Манолис краем глаза заметил, что пистолет все еще лежит там, где он его оставил, – на полке рядом с фарфоровой фигуркой Марии-Антуанетты. Такое соседство было, по мнению Манолиса, неуместным, и, улучив момент, он сунул оружие в карман.

Той же ночью Ставрос собрал все свои вещи и переехал в квартиру Агати.

На неделе Агати купила себе новое платье – к облегчению Манолиса, оно было не белым, а бледно-зеленым. Со следующей зарплаты Ставрос купил своей невесте кольцо.

После этого всей компанией – Агати, Ставрос, Манолис и Элли – они отправились в один из лучших ресторанов Пирея, чтобы отметить столь важное событие. Манолис вызвался оплатить ужин в качестве свадебного подарка новобрачным. Заказав бутылку превосходного вина из ресторанного погреба, они подняли бокалы.

– За любовь, – предложила Агати.

– За нас, – сказал Ставрос, надевая кольцо на палец своей невесте.

– За то, чтобы вы были счастливы, – произнес Манолис.

Сделав глоток, он поставил стакан на стол, вложил руку Агати в руку Ставроса и сверху прикрыл своей ладонью. Так был скреплен союз двух любящих сердец, и «церемония» казалась ее участникам не менее священной, чем обряд бракосочетания.

После этого Агати и Ставрос стали жить как муж и жена, и большего согласия и любви невозможно было найти ни в одной другой семье. Оба были бесконечно благодарны судьбе за то, что свела их вместе. Нечего и говорить о том, что симпатия Агати к своему постояльцу переросла в глубокую привязанность и она окружила его еще более щедрой заботой.

Для Манолиса Агати со Ставросом были не просто друзьями. Он считал их своей семьей. Жизнь его устоялась и текла ровно – никогда раньше он так не жил! И никто никогда о нем не заботился так, как Агати. Возвращаясь после работы в свою комнату, Манолис всегда находил на комоде кувшин со свежими розами, на кровати – выглаженную рубашку, а под окном – начищенные ботинки. На подушке его ждала маленькая веточка лаванды, запах которой помогал Манолису заснуть. Уходя утром на работу, он брал с собой обед, любовно приготовленный Агати и оставленный под дверью его комнаты. Каждый вечер, прежде чем подняться к себе, Манолис непременно заглядывал к своей хозяйке, и та горячо приветствовала его.

Несколько раз в неделю Манолис обедал вместе с Агати и ее спутником жизни, и это стало своего рода традицией, которая, впрочем, соблюдалась не слишком тщательно. Хотя Манолис проводил бо́льшую часть дня в компании Ставроса, друзья были не прочь пообщаться и после работы. Сняв с себя грязную рабочую одежду, они становились другими людьми и с удовольствием поглощали изумительные блюда, которые Агати готовила для них. Все эти многочисленные обеды и ужины не могли не сказаться на фигуре Агати – за последнее время она немного располнела, мужчинам же удавалось сохранять форму благодаря тяжелому физическому труду на протяжении шести дней в неделю.

По субботам Манолис, Ставрос и Элли всегда приходили послушать выступление Агати в маленькой бузукии. Репертуар певицы оставался неизменным, а потому в зрительном зале нередко можно было увидеть одни и те же лица. Однако теперь все песни Агати посвящала лишь одному человеку, сидевшему в первом ряду и с восхищением смотревшему на свою возлюбленную. Женщина пела, глядя на Ставроса:

Я, солнцем сияя, весь мир освещаю,

Когда ты в глаза мои смотришь…[17]

«Свадьба» Агати и Ставроса повлияла и на Элли. Девушка тоже решила найти свою любовь. Поэтому отказалась от совместных походов в кино и вместо этого теперь ходила на свидания с сыном владельца кондитерской, где работала. Агати эти отношения всячески поощряла, поскольку была уверена, что рано или поздно молодой человек унаследует дело своего отца. Манолис же радовался, что Элли перестала краснеть в его присутствии.

Манолис по-прежнему переписывался с Антонисом, рассказывая другу обо всех более или менее значимых событиях в своей жизни. Он написал и о соседях, и о том, что был кем-то вроде кумбароса на их «свадьбе». Впрочем, Антониса скорее интересовала техника, нежели человеческие отношения, поэтому ода счастливому союзу двух любящих сердец занимала в послании гораздо меньше места, чем подробное описание судна, на котором сейчас работал Манолис.

Это была яхта очередного миллиардера, и Яннис разделил свою команду на две группы: одна работала на палубе, а вторая трудилась над корпусом судна. У Манолиса обнаружился талант к работе с деревом. Подобное занятие требовало большей искусности, чем очищение корпуса корабля от старой краски, а также высокой точности: даже просто смешивать лак со скипидаром нужно было в строго определенной пропорции. Помимо этого, в арсенале Манолиса изрядно прибавилось инструментов – пемза и замша, трепел и льняная олифа, масляная краска и шеллак. Он научился управляться с ними и совсем скоро стал мастером своего дела. Ему доставляло гораздо больше удовольствия ремонтировать ту часть судна, которая будет постоянно на виду, чем ту, что будет почти полностью погружена в воду. Тем не менее Манолису казалось немного странным проводить дни напролет на палубе яхты, плавать на которой ему не суждено.