Однажды ночью в августе - [44]

– Мне уже стукнуло сорок пять, а я все еще был холост и жил с родителями в деревне – там, на севере. Ты наверняка представляешь себе, Манолис, как оно бывает. Меня обзывали по-всякому: и пидором, и извращенцем, и всякими другими обидными словами. Даже родителям доставалось: «С Костасом что-то не так?», «Ваш сын гомосексуалист?», «Ваш мальчик немного того?» – и все в таком духе. А не женился я на самом деле по одной простой причине. Я так и не встретил ту самую. Так зачем мне было жениться?

Манолис кивнул. Он прекрасно понимал своего друга.

– Устав от насмешек, мы перебрались из нашей деревни в Салоники. В городе людей больше заботят собственные проблемы, чем чужие, им не до сплетен. Мои родители наконец-то вздохнули спокойно, хотя для этого им и пришлось покинуть родные места. Этажом ниже жили супруги, у которых было четверо детей, уже взрослых. Трое из них давно съехали от родителей, но старшая дочь недавно овдовела и вернулась к ним. Она была на десять лет моложе меня. Но похоже, это никого не волновало, когда мои родители сблизились с соседями и у них возникла одна идея…

От длинного монолога у Ставроса пересохло в горле. Он встал, налил себе воды и вновь сел за стол. Вечер выдался теплым, и в квартире стало душно. Агати пришлось открыть окно.

– В ту же секунду, как мы вышли из церкви, я понял, что совершил ошибку. Понимаешь, я даже не успел толком ее узнать. Мы переехали в квартиру на другом конце города, поближе к докам. Тут все и началось. Когда мы оставались наедине, она превращалась в совершенно другого человека. При своих родителях или при моих она так себя не вела. Она начала кидаться на меня с кулаками, обливать кипятком, а однажды даже бросилась на меня с ножом. Но кому я мог об этом рассказать? Да и кто бы мне поверил? Когда моя мать спросила, откуда на моем теле свежие синяки и ожоги, а я ответил, что схлопотал их от жены, она мне не поверила. Мать решила, что я подрался с кем-то по пьяни. Так я протянул два года, хотя мне показалось, что прошли все двадцать. За все это время я и пальцем не тронул свою жену.

Манолис пришел в ужас от рассказа Ставроса. Однако после встречи с его супругой он ничуть не усомнился в словах друга, заметив, что тот ни разу не назвал ее по имени. Впрочем, Манолис и не хотел его знать.

– Я все спланировал. И вот однажды, когда она уехала в гости к сестре, я сбежал. Я не мог вернуться к родителям, поскольку ее родители жили в том же доме. Тогда я сел на поезд, потом пересел на другой и в итоге оказался в Афинах – единственном городе, где, как мне казалось, меня невозможно будет найти. А уже из Афин я перебрался в Пирей, потому что знал, что на здешних верфях легко найду себе работу. На тот момент у меня не было ни денег, ни вещей – вообще ничего.

Агати нежно обвила рукой шею Ставроса, словно желая окутать его своей любовью.

– Бедный Ставрос, – пробормотала она. – Мой бедный Ставрос.

– И так ты попал в команду Янниса? – поинтересовался Манолис.

– Да, это стало началом новой жизни.

– А у вас с женой были…

Ставрос предвидел этот вопрос. На месте Манолиса он бы спросил то же самое.

– Нет, детей у нас, слава богу, не было.

– А откуда взялся «Ставрос»?

– Так зовут моего отца. Его имя всегда нравилось мне больше собственного. – Ставрос не смог сдержать улыбку. – Каждый день оно напоминает мне о нем. Потому что я не могу вернуться. Я написал родителям, что со мной все в порядке, но не сообщил, где я в итоге поселился. Они отнеслись к моей тайне с пониманием. Потому что иначе за мной явились бы ее родственники.

– Жаль, что ты не выстрелил в нее, когда забрал из ее рук пистолет, – в сердцах бросила Агати.

– Это никого бы не спасло, – с легкой иронией сказал Манолис. – Скорее, погубило бы. И прежде всего меня самого.

– Наконец я был свободен, – продолжил свою исповедь Ставрос. – Это все, чего я хотел. Больше мне ничего не было нужно. И никто не был нужен. А потом, тем вечером в бузукии, я услышал этот голос. Голос, который принадлежал этой прекрасной женщине… – Говоря все это, Ставрос не сводил глаз с Агати. – Я не думал, что когда-нибудь буду так счастлив. Эта женщина – богиня. Та, о ком я не мог и мечтать…

– О Ставрос, – промурлыкала Агати, поглаживая его руку.

– Я знаю, что должен был рассказать тебе все намного раньше, – виновато произнес он. – Но я так боялся тебя потерять…

Агати покачала головой.

– Я ни в чем тебя не виню, – ответила она. – И если она когда-нибудь придет сюда снова, то ей придется иметь дело со мной!

Манолис проработал со Ставросом почти три года. Ему казалось, что он успел хорошо узнать этого человека. Поэтому Манолис не сомневался ни в правдивости его рассказа, ни в искренности его чувств к Агати. Никто не смог бы так правдоподобно притворяться, даже будучи талантливым актером – как те кинозвезды в фильмах, которые Манолис и его друзья любили смотреть по выходным. После встречи с женой Ставроса у Манолиса не осталось сомнений в том, что его друг сказал правду. И теперь смерть первого мужа этой женщины казалась Манолису подозрительной.

– Можно, я скажу тост? – Агати наполнила стаканы почти до краев.