Однажды навсегда - [9]
Ведь это же надо — до чего дошел: отнял у женщины, может быть, все, чем она жила, а потом собирался еще доканывать ее своим сердечным равнодушием: «Ну ты как там, вообще, ничего?..»
Чтобы наконец отвлечься от сумятицы в мыслях, он решил заняться чем-нибудь простым, практически конкретным.
С отвращением взглянул по сторонам: не сегодня-завтра должны вернуться мать с отцом, а в квартире черт те что, особенно в гостиной.
Кресла, стулья сдвинуты, как попало, — после субботника курсовая тусовка гудела на хате.
Под стереосистемой, на ковре и на паркете, — россыпь дисков вперемешку с конвертами.
И везде нечитанные газеты, трехнедельное скопище: ворох на столе у телефона, кипы на полу, — сползли, упали, некому поднять, — на телевизоре, на диване — везде отцовские пристрастия.
А на пыльном кабинетном рояле, былой родительской гордости, среди нагромождения книг, журналов, подсвечников и всякой всячины эффектно красовалась, тоже, наверно, запыленная, если не в паутине, семейная пишущая машинка, портативная Эрика-старушка, на которой несколько ночей подряд после отъезда родителей перебеливался карандашно-рукописный черновик повестухи про себя, ненаглядного.
Ну как же, классик! Соорудил конторку на рояле, чтобы работать стоя (вместо гусиного пера — машинка!), да ноги что-то не держали, хилый пошел графоман, пришлось придвинуть кресло спинкой к заду, подпереться.
Машинка дубасила на всю округу, рояль резонировал, гудел, а в результате — пшик.
Дал Хрусталеву почитать, а тот, хотя и сам салажонок, а свежим глазом кое-что просек: «Старик, ты можешь лучше, понимаешь?» — и обидеть не хотел, и соврать боялся, кристальный человек.
Ну это верно, конечно. Некогда было особенно обрабатывать: в училище с утра до ночи почти каждый день, да и хаты, свободные от предков, на дороге не валяются, надо же было попользоваться, гостей принять-проводить.
Но если уж совсем по правде, то, может, и нечего было обрабатывать. Потому что собственная жизнь заполнена пока лишь примитивными акселератскими страстишками и витиеватой, с претензией на айсберга под ней, а на самом деле пустой и никчемной болтовней.
Как в «Певчем дрозде»: тот парень, грузин, тоже разгребал вечный хлам на столе, серьезно раскладывал перед глазами нотную бумагу и тоже мечтал создать нечто, какую-то симфонию души, даже начинал записывать смутное ее звучание, но постоянно его что-то отвлекало, уводило, и пустяки, и неотложное, сиюминутное, однако, если вдуматься: коль скоро он давал уводить себя и растаскивать по мелочам, то, вероятнее всего, и у него по большому счету нечего было записывать.
Пустота порождает пустоту — плохо наше дело, генацвале…
В кармане куртки вдруг нашлись потерянные спички.
Он бросил коробок на стол к сигаретам и поплелся в прихожую, разделся, переобулся в шлепанцы, машинально продолжая перемалывать мозгами зерна истины.
Ничего, ничего. «Прежде чем писать, я должен жить», — неплохо сказано.
Но, кроме жизненного опыта, нужен, конечно, и опыт осмысления опыта.
Ну и пусть эти пробы — жизни и пера — будут пока подготовкой к тому настоящему, что рано или поздно созреет в душе и мозгах, если созреет. А неудачи естественны и, видимо, необходимы.
Все мы рождаемся смехотворно беспомощными, но терпение, внимание и труд, коллега: если есть в тебе тот самый божий дар, хотя бы и с яичницей вперемешку, то когда-нибудь твоя абракадабра преобразится в стройный звукоряд.
Легко сказать, конечно…
…Кстати, еще раз о предчувствиях.
Мне кажется — и даже не кажется, а совершенно определенно помнится, — что с тех пор, как мы расстались с моей заносчивой незнакомкой, о чем бы я ни думал и чем бы ни занимался, я постоянно — во всем или при всем, или сквозь все — ощущал ее незримое присутствие.
Нет, как и всякий уважающий себя человек, я, конечно, прикинулся шлангом и некоторое время вроде бы существовал вполне самостоятельно, но ее симпатичный, хотя уже и подзабытый, неуловимо переменчивый образ, как мысль или как дух, витал в моем воображении и словно поощрял меня в моих поступках и помыслах. Ведь если б не она, эта дама с собачкой… хотя какая она дама — девчонка зеленая… Если б не эта девчонка с черной собакой, то я, наверно, еще долго тянул бы, мямлил, изворачивался, как и раньше, обреченно заглядывая в унылую перспективу своей жистянки, «ну ее в болото», а тут — почти внезапно Бах — и Мендельсон.
И вот — пока я искал на кухне, чем «заморить червяка», пока жевал корку хлеба, запивая вчерашним кефиром из пакета, — в моем легкомысленном черепке зародилась и мгновенно созрела дикая мысль: позвонить… позвонить и сказать… ну неважно, можно и промолчать, но проверить хотя бы: она или не она?..
Слегка помаявшись в сомнениях, я тщательно набрал этот странный, подозрительно легкий гибрид из двух номеров, но вдруг, слушая гудок в трубке, живо представил себе пронзительный звонок среди сонного царства на том конце провода. И, честное слово, даже дернулся, чтобы нажать на рычаг и прекратить свою дурацкую затею.
Но, видно, я не очень этого хотел и потому не успел: там почти сразу взяли трубку, и я услышал ее уникальный басок: «Алло?..»
Всякое может случиться, если в пятницу вечером начать разбирать на антресолях старые бумаги. Можно отыскать среди предков какую-нибудь знаменитость. И тогда — путешествие в Париж, новые чувственные впечатления и новый взгляд на взаимоотношения мужчины и женщины.
Тибби — убежденная феминистка. Такой ее сделала жизнь, а особенно постарался ветреный кавалер, после разрыва с которым она решила, что замужество — нелепость, любовь — фантазия. Только своему верному пажу Питеру Тибби способна поведать о том отчаянии, что терзает ее. Пит везет подругу в Лондон, но каникулы складываются неудачно: Тибби попала в больницу. С этой минуты она изменила свое отношение к жизни — ведь врач-травматолог, как выяснилось, способен излечить не только тело, но и душу…
Судьба полицейского — нелегкая доля. Грегу это было известно лучше многих, ведь из-за работы он потерял почти все. Долг полицейского — защищать слабых и стоять на страже закона. И никто на свете не упрекнул бы Грега за небрежение своими обязанностями. Но что делать полицейскому, если опасность угрожает его сердцу, а любовь заставляет играть по незнакомым правилам?
Лето, море, смуглый красавец с невероятно голубыми глазами и проникающим в душу голосом. Такой циничный, такой притягательный… Могла ли предположить девятнадцатилетняя Аня, что курортный роман окажется длиною в жизнь? Мог ли Богдан, пресыщенный женским вниманием, подумать, что всю жизнь будет помнить и ждать наивную доверчивую девочку? Что эта любовь будет мукой и спасением, наказанием и подарком судьбы? Главное — она будет.
Марк Сальваторе, которому осталось жить всего ничего, переезжает в другой город и случайно встречается взглядом с девушкой - Еленой Картер. Он влюбляется в нее, но в то же время понимает, что их отношения обречены кончиться так и не начавшись.
Жизнь по кругу. работа, дом, вписки, секс на одну ночь. И потом все сначала. Это тупик. Они заблудились. Они встретились там, где отношения имеют только одну развязку-постель. Но смогут ли они после этого расстаться? Один из них точно нет. Внимание! Нецензурная лексика. 18+.
Удивительная история приключилась с молодой писательницей Сандрой Норман. Судьба свела ее с братьями-близнецами, неразличимыми внешне и полными антиподами в жизни. И Сандра влюбилась, страстно, по-настоящему. Только вот в кого из них?..
Очаровательная молодая американка Мэнди Джордан учится искусству современного танца. Чтобы оплачивать занятия, она работает вечерами на телефонной станции. И однажды влюбляется… в эротичный голос одного из клиентов, который, оказывается, давно мечтает с ней познакомиться. Молодые люди наконец встречаются, и «очная ставка» не разочаровывает их. В итоге Мэнди выходит замуж за Джерри, отказываясь от блестящей карьеры танцовщицы.
Кортни — молодая талантливая художница, получив сообщение о самоубийстве брата, не может в это поверить и, рискуя жизнью, пускается на его поиски. Полиция проявляет завидное хладнокровие. Зато двое мужчин настойчиво предлагают ей свою помощь — голубоглазый атлет Михаэль, покоривший ее сердце, и белокурый красавец Тревор — верный друг детства.Но один из них и оказался преступником…
Дочери лос-анджелесского миллионера Натали вконец опостылело чопорное высшее общество, и она убегает из дома. Девушка добирается до Нью-Йорка, где в Центральном парке встречает очаровательного мальчугана с собакой. Это случайное знакомство в корне меняет всю жизнь Натали. Причем, в тот же самый вечер…