Одинокий друг одиноких - [43]

Ах, люди, какие вы все-таки нервные,

как много осталось несъеденной прелести,

на взгляд воробья, и как мало беспечности.

Модерные звуки, как платья, распороты,

а старые скромно подкрасили бороды

и прячутся в храме, единственном в городе

музее огарков распроданной вечности.

Лишь музыка помнит,

что жизнь — возвращение

забытого займа, узор Завещания.

Любовь измеряется мерой прощения,

привязанность — болью прощания…

ночная песня

А вдруг получится прозреть

лишь для того, чтобы увидеться,

в глаза друг другу посмотреть,

и помолчать, и не насытиться..

А не получится — пойдем

в далекое темно

и постучимся в тихий дом,

где светится окно.

И дверь откроется, и нас

хозяин встретит так обыденно,

что самый умудренный глаз

не разглядит, что он невидимый.

И мы сгустимся у огня,

и сбудется, точь-в точь:

ты путешествуешь в меня,

а я в тебя ив ночь…

Этот стих родился в метро и был сперва музыкой: ноты я записал на листке (Максим потом аранжировал), а слова пришли позже…

молитва тебе

Дай мне душу,

за тело я буду спокоен.

я не требую клятв, не хочу уговора,

но узнаю доподлинно, я ли достоин,

по заверенной подписи

тайного взора.

О, роди мне ребенка,

чтобы мы не погибли.

Мы дадим ему тонкое

имя из Библии.

молитва живым

Как много на свете

веселой весенней мороки,

и в каждом ростке

повивальная дрожь перепонок.

И тянется к солнцу

набухший бутон, —

как ребенок,

и каждый цветок —

одинокий среди одиноких.

Премного печалей в подспудной глуби

скрывает мирок благодатей.

Примите хрустальную чашу любви

и времени даром не тратьте.

Как быстро уходят под землю

 живые потоки,

как бешено мчится по звездам

судьбы колесница.

И трудно понять,

то ли помнится жизнь,

то ли снится,

стремясь в хоровод

одиноких среди одиноких.

Забвенья не будет, хоть грудь разорви,

не прячьтесь, открыто страдайте.

Несите хрустальную чашу любви,

упасть и разбиться не дайте.

И сроки придут,

и зажгутся волшебные строки,

и сказку опять перескажем

своими словами…

Не знаю, что будет потом,

но сегодня я с вами,

весенний цветок,

одинокий среди одиноких.

Как сладко отдать откровенья свои

растрепанной школьной тетради…

Храните хрустальную чашу любви,

спасите ее Бога ради.

Удержание от небытия

одиночество и творчество

Как тесно под этой кожей,

как много я жизней прожил

за всех, кто не смог,

за всех, кого нет,

за тысячи солнц и мильоны планет…

За что же, шепчу я, Боже,

ты счастье мое умножил,

со мною бы надо строже,

ведь я нарушал обет…

И слышу ответ; не может

никто свою жизнь итожить,

а счастье на луч похоже,

прорвавшийся сквозь портрет…

Уходя не гасите свет.

Пушкин: зачеркнутый профиль

О чем ты? — спросишь, — это Пушкин-то одинок?.. Весельчак Пушкин, всю жизнь окруженный любящими друзьями и прекрасными женщинами?.. Открытая настежь во все стороны душа, Пушкин, умевший найти общий язык и с князем, и с ребенком, и с последним бродягой?.. Переполненный любовью к жизни, всепонимающий Пушкин — и одиночество?..

Да, мой Друг. Безграничное. Видение этого одиночества как под микроскопом, чему сам Пушкин и помогает — его микроскоп! — позволяет мне местами решаться на дерзость: не только прозой о Пушкине говорить.

Стихи докажут все — ах, верить только

в возможность быть любимым,

лишь возможность…

Любому идиоту дано такое, да,

но он не верил, нет, — без стихов

в свою возможность —

не верил, только знал,

как любят по-настоящему.

Он знал, как любит сам — такой любви,

он знал, — ни у кого («…как дай вам Бог…»),

но быть любимым…

Ах, верить только в возможность…

Энергию одиночества судьба вложила в него спозаранку с немеренной щедростью: в том ядре души, которое по природной мысли должны заполнять любовью мама и папа, образовался колодец ледяной пустоты.

Задумчивый смуглый малыш, мулатистый, толстенький, не был любим родителями, не вызывал у них интереса и хуже того: его мучили, его оскорбляли и унижали.

Давно уже я задумал и потихоньку пишу серию избранных психографий — биографий души, и первым, конечно, Пушкина, лучшего российского Одинокого Друга Одиноких на все времена. Он и мой лучший Друг, а как же иначе, — любимейший из любимых, не исключающий никаких других дружб и любовей, но всем потворствующий и способствующий.

Так вот, в психографии Пушкина основополагающий факт, недооцениваемый биографами-пушкинистами — отчуждающая, жестокая родительская холодность, с оттенком даже расовой неприязни, черная дыра взамен их любви, одиночество на корню, изгойство.

«Ну что ж за угрюмый увалень этот мальчуган!.. От Александра не услышишь смеха. Он не бегает. Роняет игрушки. Шляется из комнаты в комнату, лениво таская ноги. Молчаливость и ярко выраженная лень раздражают мать мальчика. Ей бы хотелось ребенка бойкого, смеющегося, живого. Она предпочитает ему сестру Ольгу, которая на два года старше, и предпочтет ему брата Левушку.

Право, из трех детей именно Александр делает ей менее всего чести. Надежда Осиповна испытывает к нему какое-то брезгливое отвращение. Сама удивляется, что произвела на свет такое чучело. Да, собственно говоря, на кого он похож? На дурно выбеленного негра, вот на кого… Она насильственно заставляет его бегать… надувает губы на сына, не разговаривая с ним по целим дням; жалуется Сергею Львовичу, проливая потоки слез.