Один из нас - [60]

Все сходилось. За исключением, может быть, одного.

Может быть, к тому времени девушка еще не была мертва.

– Ах ты сукин сын, – сказал Бертон вслух.

Он завел машину и поехал обратно в свою контору. Внутри его ждал бедлам. Приемная была забита вопящими мужчинами и женщинами. Шериф гневно воззрился на незваных гостей, которые тотчас окружили его со своими претензиями:

– Шериф, я видел в лесу чудика! Что вы собираетесь делать по этому поводу?

– Отдайте мерзавца нам, мы сами с ним управимся!

– Что за бардак творится там у них в Доме? Почему вы позволяете этим детям творить что им вздумается?

– Что вы собираетесь предпринимать, шериф?

Бертон поднял руки:

– Успокойтесь! Успокойтесь!

Он по-прежнему боялся, что чумные дети могут стать угрозой для общественной безопасности. Но в настоящий момент его больше заботило то, что добрые граждане Хантсвилла у него на глазах превращаются в толпу линчевателей.

Надо поскорее положить этому конец, арестовав Дэйва Гейнса.

– Шериф! – через сумятицу прорезался женский голос.

Линда Грин. Что-то в ее тоне сумело утихомирить общий гам, сведя его к раздраженному ворчанию. Авторитет матери. Ей явно было что сказать. Она протиснулась сквозь толпу, ведя за руку свою дочь. Эми плакала: конечно, ведь погибла ее подруга.

Девочка подняла лицо. Оно было опухшим и мокрым от слез.

– Это он!

– Что значит «это он»? – спросил Бертон.

– Этот чумной парень, похожий на собаку.

– Тот, которого мы задержали?

– Это он убил Рэя Боуи, – сказала Эми.

Глава двадцать восьмая

Эми надела черное платье, в котором обычно ходила в церковь. Она стояла перед зеркалом, выискивая изъяны в своем отражении. Мама стояла рядом, скрестив руки на груди и нервно притопывая.

– Вижу, ты уже совсем выздоровела, – сказала она. – Целый час крутишься перед трюмо.

– Как я выгляжу? Все в порядке?

– Цветешь, как майский цветочек, – заверила мама. – Правда, платье тебе уже маловато. Еще немного, и каждый мальчишка в городе сможет глазеть на твои прелести.

Эми это не волновало. Главное, что она хорошо в нем смотрелась. Она хотела, чтобы все знали, что в ней нет ничего неправильного. Что она идеальна.

Особенно Джейк. Она хотела выглядеть совершенной только для него одного.

– А сама-то ты? В твоем платье вообще можно увидеть все, что хочешь! – поддела она.

– Я могу себе позволить одеваться как хочу, – ответила мама. – Доживи до моего возраста, и ты тоже сможешь выставлять напоказ что угодно. А сейчас мальчишки будут пускать слюни, даже если увидят, как ты ковыряешь в носу.

– Фу, гадость!

– Давай заканчивай с этим, моя сладкая. Нам нельзя опаздывать.

Эми кивнула. Ей внезапно совершенно расхотелось спорить. Было трудно себе представить, как она пойдет в школу без Салли. Не с кем перемолвиться словечком в коридоре или потрепаться за обедом. Сбегать в «Дэйри Квин» за мороженым. Поднять трубку и позвонить тоскливым вечером, чтобы поговорить о планах на будущее.

И вдвое труднее – представить ее безжизненно лежащей в гробу.

Ее первая настоящая подруга.

Мама засунула свою фляжку, пачку «Вирджиния слимс» и «биковскую» зажигалку в сумочку и повесила ее на плечо. Вместе они подошли к старенькому маминому «Датсуну» и забрались внутрь. Серое небо над головой обещало дождь. Мама поникла за рулем, словно уже успела вымотаться. Она наполовину опустила окно и закурила сигарету. Потом завела машину и тронулась с места.

Эми уставилась в окно: они проезжали место, где Боуи напал на нее. Она поежилась и взглянула в зеркальце заднего вида, но увидела лишь облако бурой пыли.

Мама похлопала ее по колену:

– Ты все сделала правильно. Сумела выбраться из большой передряги. Я тобой горжусь.

Эми снова кивнула, хотя она сделала это не ради себя. Она хотела отомстить Еноху Брайанту за то, что он сделал с Салли. Ради этого она была готова отправиться в суд и лжесвидетельствовать под присягой. Ей это ничего не стоило. В конце концов, она привыкла лгать ради высших целей. Она лгала всю свою жизнь.

Чумного парня будут судить, как взрослого, это наверняка. И за свое преступление он кончит жизнь на электрическом стуле. Как объяснила ей мама, ее свидетельство позволит шерифу закрыть дело об убийстве Боуи, а заодно выведет саму Эми из круга его подозрений. Таким образом ее девочка убьет одним выстрелом двух зайцев. Ее крошка Эми, уже такая взрослая!

Маленький клочок земли возле церкви, отведенный под парковку, был забит легковыми машинами и пикапами. Кажется, вся округа съехалась, чтобы выразить свое сочувствие Элбодам. Церковные двери одного за другим глотали скорбящих прихожан в черных одеждах; все шли очень медленно, чтобы придать больше достоинства происходящему. Мама припарковалась прямо на дороге, за чьим-то «Шевроле», и надолго приложилась к фляжке, оставив на горлышке кольцо красной помады. Вздохнула, навинтила колпачок.

– Можно я тоже глотну? – попросила Эми. – Для поддержки. Мне кажется, мне бы это не помешало.

Мама протянула ей фляжку. Эми глотнула и скривилась, чувствуя, как обжигающая жидкость стекает вниз по гортани. Мама взяла у нее фляжку и засунула к себе в сумочку. Потом взглянула в окошко на толпу репортеров, стоящих сбоку от входа в церковь.