— Черт возьми! — Аристарх никогда не считал себя малообразованным. Что бы там не говорили его учителя, родители, дальние родственники, не очень приятные знакомые и некоторые коллеги из области искусства, он питал свой ум даже заботливей, чем тело, но подлинно выразить эмоции на пике восхищения он мог только бранью, поэтому: — Черт возьми! — воскликнул он снова, вперив горящие глаза в дерево. От мысли, что этот гигант живой ему даже стало немного не по себе. Его огромные корни перепахали всю землю на добрый десяток метров вокруг, а мощный ствол, скрытый среди сотен густых веток и листьев, был достаточно широк для того, чтобы пара влюбленных, кроме своих имен, вырезала на нем подробнейшую историю своих отношений на четырех разных языках.
Через несколько недель Аристарху могло исполниться двадцать пять. Кто-то бы сказал, что он только начинает жить. Но сам он нередко чувствовал себя ссохшимся стариком. Порой ему достаточно было прочитать небольшую «вдохновляющую» статейку о каком-нибудь вундеркинде, — будь то композитор, написавший шедевральное произведение, пока ему меняли подгузник, или ученый, осуществивший холодный ядерный синтез, играясь с цветными кубиками, — чтобы окончательно убедится: его жизнь пошла под откос давным-давно, и ждать, что серая рутина внезапно озарится новыми красками — лишний повод к разочарованиям. Обычно такие рассуждения заканчивались тем, что Аристарх опустошал свою заначку и мчался к Денису, где мог купить себе хотя бы несколько часов хорошего настроения.
«Возможно, — думал он сейчас, — мне хоть иногда следовало заглядывать сюда». Здесь целые века вмещались в одно мгновение, и та горсточка отпущенных человеку лет выглядела сущим пустяком. Любой, пусть бы он был уверен, что покинет эту рощу как самый почетный пассажир катафалка, ощутил бы себя здесь розовощеким младенцем.
Помявшись еще немого, Аристарх все же заставил себя покинуть ботанический сад. Взобравшись по лестнице, он вышел прямо на мостовую и продолжил брести вверх вдоль пологого склона. Культурный Центр Города — это вам не абы что! Не то чтобы здесь нельзя было встретить пьяных компаний или увидеть кучу мусора, равномерно рассредоточенную вокруг мусорного бака; стены зданий, как и везде, были изуродованы граффити (хотя, надо отдать должное, встречались и по-настоящему талантливые работы), но эфемерное, едва уловимое «нечто», наполняющее воздух особым ароматом, все же отличало Старый город от любого другого места. Именно здесь Аристарх чувствовал себя дома.
По мере того, как юноша поднимался к часовне, где последние несколько лет пытался продавать свои картины, он успел повидать немало интересных людей, так же выставивших свои произведения на суд прохожих. Вдоль импровизированных рядов красовались оловянные фигурки, глиняная посуда, разукрашенная на любой вкус, вышитые картины, не говоря уже о тысячах разнообразных сувениров: от разного рода колец и кулонов до коллекционного оружия.
Аристарху нравилось представлять, будто все здесь — одна большая семья. Каждый сосредоточен на каком-то конкретном направлении искусства, а все вместе они — огромная гильдия, задача которой защищать и восполнять Красоту. Среди пестрых рядов выделялись «пилигримы», которые распространяли произведения гильдии во внешний мир; «мастера», регулярно устраивавшие открытые уроки, — они занимались набором и подготовкой новых «рекрутов». Были здесь и «гуру», не выбранные и не назначенные, разумеется. Свой титул они получили самым почетным образом — с молчаливого признания окружающих. Своими произведениями «гуру» устанавливали планку для остальных и задавали направление в развитии, ведь мало кто мог усомниться в совершенстве их чутья. Аристарх все бы отдал, чтобы оказаться в их числе, но, когда дошло до дела, оказалось, что отдавать ему, по сути, и нечего.
— Эй! — долговязый парень лет двадцати приветливо махнул Аристарху рукой, приглашая присоединиться к небольшой компании.
— Привет, Игорь, — приблизившись, Аристарх хлопнул паренька по плечу.
Очередные посиделки заскучавших художников были в самом разгаре. Аристарх был мало знаком с этой компанией: его насиженное место располагалось вверх по склону, но две пустые бутылки вина под столом прозрачно намекали на радушие и гостеприимность собравшихся здесь.
— Вот, будешь? — слегка обрюзгший, широкоплечий мужчина протянул гостю пластиковый стаканчик.
Пить Аристарх никогда не любил.
— Да, спасибо.
Здесь такое вино называлось «с кислинкой», в приличном же обществе его назвали бы… термином, который не принято употреблять в приличном обществе.
— Еще?
— Конечно, наливайте!
Из закусок на столе можно было найти мандарины и несколько раскрошенных плиток шоколада.
— Угощайся, — все также непринужденно бросил художник.
— Давно я тебя здесь не видел, — заговорил Игорь, когда «старики», отдав должное этикету и поприветствовав гостя, снова сцепились в неразрешимом споре о гиперманьеризме. Как понял Аристарх из разговора, они только что вернулись с тематической дискуссии, но даже там не смогли прийти к общему мнению. Все уже давно догадались, что они получают наслаждения от самого процесса, поэтому вмешиваться никто не пытался.
