Очи синие, деньги медные - [57]

- А твою главную жену... - хихикнула и продолжила. - ... этот папа Карло свинчивает, сколачивает?

- Склеивает, склеивает! Свинчивать нельзя, слишком близко к слову "свин"!.. Андрей благодарно обнял ее.

- А у меня папа был столяр. Я всякие клеи помню.

- Да? А был у него клей, например, мездровый... из сухожилий и хрящей? Или рыбий - самый лучший на свете! Вываривают из головы осетра! - Мастер за окном поднял голову. - А знаешь, какие смолы здесь применяют? Сандарак...

- Сандарак, - восхищено повторила Наташа чудесное слово, сама обнимая мужа.

- Бальзам... Щеллак... Воск!..

- Воск!.. Я очень люблю мед. И тебя.

- А из какого дерева делают? Белый клен берут...

- Клен ты мой опавший? - встав на носочки, дышит Андрею в ушко.

- Клен ты мой опавший. Явор... бук... граб... Обечайки гнут из березовой фанеры... Для смычков идет бразильское красное дерево... Очень, очень сложная штука - скрипка! Именно как женщина!

Разглядев, что перед окнами остановилась некая счастливая парочка, мастер снял очки и, закинув голову, устало посмотрел на Андрея и Наташу. И неожиданно улыбнувшись, послал воздушный поцелуй этой молодой, розовой от загара русской женщине... И Наташа ответила тем же.

Андрей не узнавал жену - она так изменилась за последние дни, стала почти мгновенно понимать его, смятенного, то горделиво пребывающего в своем космосе, а то слабого, потерянного, молящего о женской милости... Он обнял Наташеньку сильно, как обнимают в юности, чтобы полнее ощутить ВСЁ ее и свое через одежды...

Какой славный городок! Как они сегодня хорошо побродили... И колдовского красного вина выпили в каком-то баре, и гитариста с микрофоном на шее послушали... Правда, возле светофора, на мигающем желтом свету, случилось и не слишком приятная встреча. Приглядевшись к Андрею и Наташе, к ним подскочил сухонький старичок в белом костюме:

- Русские?..

- Да, - улыбнулся Андрей.

- Родину бросили?! Насовсем?.. - завопил незнакомец. - По глазам вижу - молодец! Такой же негодяй, как я!.. Я - потомственный дворянин, я здесь, в Италии живу и радуюсь, а вы погибнете - это вам возмездие!..

- Он сумасшедший... - в страхе прошептала Наташа, пытаясь оттащить мужа подальше от старичка. Но тот заступил им на асфальте "зебру".

- Лучше бы я в лагерях отсидел, без зубов остался, но с чистой совестью вышел на волю!.. Ха-ха-ха!.. А вы еще попомните меня, предатели Пушкина и Чайковского, Блока и Менделеева!.. - старичок в белом, наконец, побежал в переулок.

Господи, каких только людей не раскидало по свету... Но сейчас времена другие. Захотим - и вернемся в Россию.

А море катит прозрачные зеленые глыбы под луной... и хочется жить именно здесь, жить долго и счастливо. И кажется, для этого теперь есть всё!

Но последнюю ночь перед фестивалем Андрей провел в тревожном полузабытьи. Как мы уже отмечали месяц назад, сны ему перестали сниться. Однако сегодня привиделось явственно: он стоит со скрипкой в темноте, прислонясь к стене, уходящей до небес... и вдруг чувствует, что эта стена дышит как живая, и только сейчас понимает - она покрыта шерстью, как кожа огромного жаркого существа...

Утром Андрей пришел к директору Тартини с просьбой посоветовать: нужно ли ему покупать фрак? Или сойдет обычный костюм? Синьор трагически округлил угольные глаза и посоветовал купить фрак:

- Si, si... marsina...frac...

Пошли втроем ( с Наташей) по магазинам, но нигде фраков не было, а имелись в продаже только легкомысленные пестрые пиджаки и белые штаны.

Синьор Тартини щелкнул пальцами, как будто выстелил из двух пистолетов, - он вспомнил про свой старый фрак, который, возможно, подойдет для Андрея, синьор носил его лет двадцать назад, когда сам был худ, как Андрей. Он попросит свою домработницу принести его в отель к Андрею. Пусть синьор Сабанов ждет.

Но Андрей совсем забыл, что в отеле он живет под фамилией Лыков. И когда, прождав час, совсем случайно он увидел с балкона, что перед входом в отель растерянно топчутся сам синьор Тартини и женщина со свертком, выскочил к ним красный от неловкости.

- Простите... Но я... я тут живу остановился под фамилией Лыков... Это другая моя фамилия. У нас так бывает.

- Pseudo'nimo?.. - ахнул доброжелательный директор. - Cabanov-Likov? Э-это каак Nemirovitz-Dantcenko?

- Си, си.

Поднялись в номер, женщина осталась в коридоре, Андрей надел фрак директора, фрак подошел, но был короток. Андрей выглядел в нем смешно. А заказывать, шить новый уже было поздно...

Синьор Тартини простонал, закатив глаза, и объявил, что сделает так: он назовет фамилию гостя, но скажет уважаемой публике, что синьор Сабанов только что из морозной ( это в июле-то!) Сибири, и он выйдет в свитерке, джинсах, чтобы поразить всех исполнением солнечного Россини. Контраст может даже принести пользу.

Открытие фестиваля было назначено на два часа дня. Суеверный Андрей ( чтобы не отвлекаться, быть максимально собранным) попросил Наташу ждать его на пляже.

Так и сделали.

Андрей никогда, конечно, не забудет, как за малиновыми кулисами он ждал своей очереди, как нарядно одетые музыканты Италии, в лаковых черных туфлях, поскрипывая, проходили мимо него на сцену и играли Россини. И публика устраивала им овации.