Очерки на разных высотах - [43]

Конечно, в Шавле и раньше бывали туристы. За год до нас инструктора лагеря Актру сделали здесь пару восхождений. Но нам досталась завидная участь — мы «распечатали» этот рай для альпинистов. Почти три недели без передыха мы ходили по вершинам, и к концу нашей экспедиции здесь уже не оставалось вершин без названия — они все, общим числом одиннадцать штук, были «крещены» нами по праву первовосходителей.

То было, действительно, сказочное время и не только потому, что мы были молоды, тренированы и уверены в своих силах. Что-то было еще, видимо, в самой девственно чистой природе Шавлинского озера, окружавших его гор и лиственничной тайги, нечто совершенно особое, располагавшее к абсолютному дружелюбию и восприятию жизни, как праздника.

В тот сезон горы были к нам особенно добры и снисходительны, почти как к малым детям. Восхождения следовали за восхождениями, простые тренировочные маршруты сменялись на довольно трудные, спортивные, но, несмотря ни на что, не было ни одной серьезной травмы. Правда, не обошлось без эпизодов, когда чистая случайность спасала нас от серьезных последствий.

Хорошо запомнилось, как Борис Арнольдович Гарф, один из известнейших альпинистов еще с довоенных времен, и мой друг Володя Спиридонов пошли в двойке на первовосхождение на пик Кржижановского по довольно сложному скальному маршруту. Поскольку тогда у нас не было портативных раций, то для обеспечения безопасности обычно неподалеку от маршрута размещалась группа наблюдателей.

В тот раз в этой роли были Женя Тамм, Саша Балдин и я. Мы пришли «под маршрут» где-то к обеду, и в бинокли довольно быстро разглядели нашу двойку на гребне уже неподалеку от самой вершины. Вскорости мы с удивлением увидели, что, взойдя на вершину, наши друзья вместо того, чтобы спускаться назад по пути подъема (как было обозначено у них в маршрутном листе), зачем-то двинулись дальше по гребню. Похоже было, что они намеревались напрямую спускаться с гребня по крутому ледово-снежному склону и висячему леднику прямо к нам на ледник. Видимо, сверху этот путь показался им соблазнительно коротким, но нам-то снизу было совершенно ясно, что безопасного пути спуска здесь нет, поскольку склон лавиноопасен, ледник — сплошь в трещинах, а выбрать сверху безопасный путь — задача очень трудная. Но сделать мы ничего не могли — поэтому просто устроились, как зрители в партере театра, напряженно наблюдая за действиями наших «актеров», стараясь угадать, куда их может снести какой-нибудь случайно рухнувший ледовый сброс. На спуске им предстояло сначала уйти вниз по крутому снежному склону метров на 150—200 до начала ледопада с тем, чтобы потом пройти траверсом налево метров 200 по довольно крутому ледовому склону на другой снежный склон, по которому можно спуститься на ледник. Главная опасность их подстерегала как раз на этом траверсе, который проходил под нависающим ледовым сбросом, способным обрушиться в любой момент. Наши друзья довольно быстро проскочили крутой снег, даже особенно не утруждая себя страховкой — снег хорошо держал и обошлось без срывов и без лавины. Но потом они оказались на ледовом склоне прямо под сбросом — здесь темп движения резко замедлился, поскольку надо было забивать ледовые крючья и идти с попеременной страховкой. А мы, беспомощные зрители, могли только смотреть и молиться «горному Богу», чтобы он попридержал этот «клятый» сброс и не дал ему рухнуть прямо сейчас. Действо это продолжалось часа полтора, и я не удивился бы, если б узнал, что именно тогда я и начал седеть. Ну все-таки наши молитвы оказались не напрасными, и вот уже Борис Арнольдович и Володька вышли из-под сброса и глиссируют по снежному склону, по-пижонски лавируя между трещин и лихо их перепрыгивая. «Веселые ребята!» — мрачно заметил Женька, глядя на это «полное безобразие», а Балдин только и смог заметить, что он немало ходил в одной группе с Б. А., но ничего подобного он просто не мог и вообразить, хотя и немало наслышан о его почти юношеском авантюризме. Все остались живы и слава Богу!

Уже потом в лагере мы узнали, что наши друзья не из-за «гусарской» лихости сменили путь спуска — просто у них не осталось скальных крючьев, чтобы обеспечить возвращение по крутым скалам пути подъема, а насколько рискованным был избранный ими вариант пути по снежно-ледовому склону — они действительно не могли себе даже представить.

Да я и сам однажды чуть не стал жертвой собственного легкомыслия и склонности полагаться «на авось». А было так: во время восхождения по стене пика «Сказка» я шел с Балдиным в одной связке. На одном из ключевых участков маршрута Саша совершенно мастерски прошел метров двадцать пять почти отвесных скал, а дальше надо было выходить вверх по крутому кулуару, забитому снегом и льдом. Саша обеспечил мне надежную крючьевую страховку, а я надел кошки и принялся за работу. Первые 12—15 метров все шло гладко, снег хорошо держал, правда, мест для организации промежуточной страховки не было. Сашу это очень беспокоило, и он все время меня теребил: «Остановись, забей крюк». Но как я ни искал, мне не удалось найти места, куда можно было бы вбить крюк. К тому же казалось, вот-вот еще совсем немного и я подберусь к скалам, а там уж не будет проблем закрепиться. Еще через пару метров как-то незаметно обнаружилось, что ступеньки в снегу уже не держат — под ними лед, к тому же натечный, так что вырубать в нем ступеньки — чистая мука. Да и крючьев не забьешь — лед слишком тонкий. До спасительных скал, где могут быть подходящие трещины для забивки крючьев, вроде недалеко, всего 4—5 метров подъема. Но попробовал еще порубить ступеньки — дело почти безнадежное, лед скалывается линзами, кошки еле держат. Вот так, незаметно для самого себя попал в ситуацию, когда назад уже не спустишься, а впереди, похоже, будет еще хуже. Слышу спасительный совет Саши: «Постарайся уйти вправо, там за перегибом угадывается нечто вроде глубокой промоины, где, наверное, можно закрепиться».