Очерки на разных высотах - [15]

Шрифт
Интервал

Мы были неправы, и потом в Москве мне пришлось вытерпеть несколько крайне неприятных для меня разговоров с друзьями, в особенности с Борькой. Он сам не был в том походе, но обо всем, конечно, узнал и мне сказал примерно следующее: «Слушай, старик, как ты мог так поступить? То, что ты говоришь в свое оправдание может быть и верно, но к делу не имеет ни малейшего отношения. Вы вернулись в Москву, даже не попытавшись узнать, что случилось с вашими друзьями там, на этой самой чертовой Волгуше! Даже не хочу слышать, чем вы тогда руководствовались. Это ничем оправдать нельзя, точка!». Но через какое-то время нас поняли и простили — все-таки мы с Микой не были такими уж закоренелыми эгоистами; просто неправильно оценили ситуацию.

Но апрельская Волгуша всегда была только присказкой, а сказкой оказывался майский поход на байдарках, где адмиралом неизменно был Боб. Все начиналось с того, что кто-нибудь — обычно это был Юра Садовников, Андрей Мигулин или Дима Дубинин, где-то с середины апреля погружался в изучение рек и озер ближнего и дальнего Подмосковья, чтобы выбрать наиболее подходящую речку для 4-5-дневного путешествия. После чего наступал черед Боба обеспечить нас транспортом. Для этой цели он обычно отправлялся в ближайшую автобазу, где у него происходил примерно следующий разговор с шоферами и механиками: «Ну что, Боря, опять повезешь своих евреев на воду? Ты у них наподобие главаря, что ли? Не надоело еще или они тебе хорошо платят?» На что Боб обычно не «заводился», а объявлял, как на аукционе: «В этот раз едем на Пру (или Угру). Расстояние 150 (или 200 км?), нужен ЛИАЗ на 25 человек с багажом (10 байдарок). Начальная цена 1300 рублей (сумма приблизительная, точно не помню). Кто меньше?» Торги быстро заканчивались ко всеобщему согласию; после чего распивалось принесенное Бобом пиво.

В назначенный день перед майскими праздниками во двор его лаборатории на Разгуляе въезжал автобус, и водитель с ужасом наблюдал нечто совершенно несуразное: толпа детей и взрослых всех возрастов, горы багажа и еще обязательно, так сказать, для комплекта 2—3 собаки, совершенно обезумевшие от всей суеты. На лице бедного водилы можно было прочесть явственное: «И все это я должен взять?» Но нам было не впервой решать подобные невозможные задачи. Через какие-нибудь 30—40 мин байдарки были сложены аккуратным штабелем на полу автобуса, рюкзаки превратились в дополнительные сидения, а каким образом разместился с десяток наших детей, никто даже не пытался разобраться.

В нашей истории было не один десяток майских походов и в каждом из них было что-то особенное, запоминающееся. Вряд ли возможно даже просто перечислить названия всех тех рек, по которым мы плавали. В этом списке будут: Истра и Клязьма, Воря и Держа, обе Нерли, Волжская и Клязьминская, Нара, Пахра и Снежеть, Гусь, Угра и Пра, Судогда и Нарма, Озерна и Жиздра и еще с десяток других, названия которых я не упомню.

Но мне трудно удержаться, чтобы не рассказать читателю пару историй про наши «путешествия», просто для того, чтобы лучше передать их дух.

Вспомню, к примеру, сплав по системе рек Бужа — озеро Святое — река Пра, который проходил по Мещерской стороне, где было все: моря разливанные озер с хорошо замаскированными соединительными протоками, заблокированными бобровыми хатками, топкие берега, где не поставишь палатку, а временами полная неясность, где искать главное русло. Зато имелись во множестве стога сена на маленьких островках, где было так приятно позагорать на солнце, пока разведчики выясняют, «куда ж нам плыть?». Наш адмирал Боб, казалось, поставил своей целью не пропустить ни одного места, где можно расслабиться, и нам всем это, конечно, нравилось. Не удивительно, что, когда на третий день похода он произвел несложные подсчеты, то выяснилось, что за оставшиеся один-полтора дня мы не сможем доплыть до Спас-Клепиков к месту встречи с нашим автобусом. В тот момент я оказался рядом с ним, и начальник немедленно принял решение, о чем мне и сообщил: «Старый, что ты скажешь насчет того, чтобы завтра ранним утречком рвануть по бережку до Спас-Клепиков и перехватить там машину? — Боря, а сколько там осталось? — Да не очень много, по карте километров 35—40. Справишься, если не будешь лениться».

Вышел я утром рано-рано и пошел-побежал по очень приятной дороге через сосновый бор и березовые перелески, но к полудню солнце стало очень жарко припекать, мучила жажда, да и желудок требовал пищи. Я, конечно, не собирался сдаваться, но осознавал, что явно опаздываю к назначенному сроку. И тут пришло спасение — сзади затарахтел мотоцикл, и через минуту я уже сидел на заднем сидении и мчался по своему назначению. Могу сказать, что страху я при этом натерпелся — хуже некуда; мотоциклист был лихим парнем и самые крутые виражи между деревьев проходил, не снижая скорости, а дорога-то была песчаная… Но в Спас-Клепиках мы оказались как раз в тот момент, когда наш шофер, не увидев встречающих его, решил, что встреча не состоится и можно уезжать в Москву. Мне он обрадовался, как родному, и его даже не огорчило известие, что придется ехать навстречу нашей группе еще километров 15—20. Мы немедленно пустились в путь. Примерно через час я увидел просеку, ведущую в сторону реки, и почему-то решил, что нам туда и надо.


Рекомендуем почитать
Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.


Пугачев

Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.