Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода - [65]
Старицкий уезд (юго-западная часть Тверской губернии) «занесли» чуму вообще только два человека — «старицкого Успенского монастыря архимандрит Леонид со старцем с Оверкием Коневским, как ехали из Москвы в монастырь». В Рыльском уезде (западная часть Курской губернии) начало «мора» связали с приездом из Москвы «посадского человека Гришки Лазарева». Он прибыл из Москвы 24 сентября 1654 г. Односельчане заметили, что он хворает «и тот Гришка из тех сел выбит на лесу умер, и было то моровое поветрие по 26 число». Несмотря на эту своеобразную «изоляцию» заболевшего, чума в Рыльском уезде быстро распространилась. Видно, Гришка тут был и не причем.
На народном бедствии нажились уцелевшие от чумы священники: «Оставшиеся в живых священники приобрели огромные богатства, ибо, не успевая погребать по одиночке, они отпевали за раз многих, и брали за них, сколько хотели. Обедня священника доходила до 3 динаров (рублей) и больше, да и за эту цену не всегда можно было иметь… Под конец уже не успевали хоронить покойников, стали копать ямы, куда и бросали их».
Бедствия населения во время «моровых поветрий» усиливались налоговой политикой государства. Казна государева должна была при любых обстоятельствах получить с населения все ей причитающееся. В 1657 г. заставный голова Герасим Кочигин доносил царю Алексею Михайловичу, что после морового поветрия в Пусторжевском и Луцком округе «пошлины собирать не на ком, чинится большой недобор». Последовало краткое Соломоново решение: «Будь чего не доберут, и то все на них (на сборщиках) допросить будет вдвое, а впередь бы они не плутовали да не отписывались». И сборщики старались… «спасая свои животы».
В ноябре эпидемия в Москве пошла на убыль, в декабре 1654 г. прекратилась совсем.
Итоги эпидемии. Когда эпидемия в Москве стала утихать, правительство направило туда «новой четверти дьяка Кузьму Мошнина» с поручением «досмотреть и расспросить… сколько живых и что померло». 6 декабря 1654 г. Мошнин прибыл в Москву и к 17 декабря уже составил «роспись живым и умершим».
Из нее следует, что почти четвертая часть всех охваченных досмотром дворов бояр, окольничьих, думных дворян и дьяков вымерла начисто. Например: «Двор Михаила Кузовлева пуст, жена и дети и люди померли; крестового дьяка Фомы Борисова двор пуст, осталась дочь; Федора Абросимова сына Ладыженского двор пуст, жена в деревне».
На дворе князя Трубецкого «осталось в живых восемь человек, а умре 270 человек», следовательно, погибло около 97 %.
Высокая смертность в Москве может быть объяснена скученностью населения, особенно на боярских дворах, где нередко проживало по нескольку сот человек. Так, во дворе князя Черкасского проживало 533 человека, у Романова — 487 человек, у Морозова — 362 человека.
Какое количество жертв унесла эта эпидемия в Москве, точно установить не удается. Принимая во внимание, что во второй половине XVIII века в Москве жило 500–600 тыс. человек (оценка иностранцев-путешественников Рентенфелье, Мейерберга и др.), К.Г. Васильев и А.Е. Сегал подсчитали, что при максимальной заболеваемости 80 % и таком же проценте смертности, от чумы в тот год должно было погибнуть около 300–350 тыс. человек. Однако, по их же оценкам, эта цифра намного меньше, так как многие жители убежали из города.
Эпидемия свирепствовала не только в Москве, но и во всей центральной части страны. Однако приводимые в официальных документах цифры смертности настолько малы, что не могут даже считаться приблизительными. По «Актам историческим» на Руси погибло тогда всего 23 250 человек, а между тем в одной Коломне умерло более 10 тыс. жителей. С.М. Соловьев (1859) указал следующие цифры смертности от этой эпидемии в различных русских городах: в Костроме умерло 3247 человек, в Нижнем Новгороде — 1836 человек, в Троицком монастыре и подмонастырных слободах — 1278, в Торжке умерло 224 и осталось всяких людей 686, в Звенигороде умерло 164 и осталось с женами и детьми всего 197, в Кашине умерло 109 и осталось 300, в уезде умерло 1539 и осталось 908, в Твери умерло 336 и осталось 388, в Туле умерло 1808 и осталось 760 мужского пола, в Переславле-Рязанском умерло 2583 и осталось 434, в Угличе умерло 319 и осталось 376, в Суздале умерло 1177 и осталось 1390, в Переславле-Залесском умерло 3627 и осталось 939 человек. Насколько точны и верны эти цифры, сказать трудно. Но если судить даже по ним, то лишь в 11 небольших городах умерло от чумы около 13 тыс. жителей. Сколько же их умерло на всей Руси? Судя по этим цифрам, смертность от чумы колебалась от 30 до 85 %. Следующие цифры позволили К.Г. Васильеву и А.Е. Сегалу приблизительно вычислить процент смертности от чумы в отдельных русских городах и уездах (табл. 7.1).
>Название города и уезда | Умерло | Осталось в живых | % смертности
Торжок | 224 | 686 | 32
Его уезд | 217 | 2881 | 7,2
Звенигород | 164 | 197 | Около 45
Его уезд | 707 | 689 | Около 50
Кашин | 109 | 300 | 26
Его уезд | 1159 | 908 | 63
Калуга | 1836 | 777 | 70.
Переславль-3алесский | 3627 | 339 | 7
Переславль-Рязанский | 2583 | 434 | 85
Это первое на русском языке обстоятельное и систематизированное изложение истории загадочного природного явления, с глубокой древности называемого «чумой». В книге приведено много бытовых и исторических подробностей, сопровождавших эпидемии чумы, а путем включения официальных документов и иллюстративного материала авторы постарались создать для читателя некоторый эффект присутствия как на самих эпидемиях, так и при тех спорах, которые велись тогда между учеными. Издание предназначается широкому кругу читателей и особенно школьникам старших классов, студентам-медикам и молодым исследователям, еще не определившим сферу своих научных интересов.
Данная монография относится к числу тех редких научных книг, которые не только не утрачивают свою значимость через несколько лет после выхода в свет, а, наоборот, становятся все более востребованными. В основе такого успеха ее первого издания (2000 г.) лежат предложенные автором объяснения причин возвращения, распространения и исчезновения ряда пандемических болезней, в частности натуральной оспы и СПИДа, существенно восполняющие пробелы в представлениях об этих процессах. Необходимость переиздания книги обусловлена продолжающимся ухудшением глобальной эпидемической ситуации в целом, активизацией оспенных инфекций, а также отсутствием каких либо успехов в противодействии ВИЧ/СПИД-пандемии.
Фрагменты двухтомной монографии "Очерки истории чумы", описывающие картины наиболее ошеломляющих чумных эпидемий и пандемий на протяжении истории.
Биологическое оружие как средство массового поражения запрещено международными соглашениями. Наличие химического и биологического оружия послужило поводом для американскою вторжения в Ирак (этого вида оружия там не оказалось) и свержения режима С.Хусейна. Наличием такого оружия в Сирии и вероятностью его попадания в руки террористов западные эксперты ныне пытаются обосновать необходимость проведения операции против правительства Асада в Сирии. О том, какие угрозы несет биологическое оружие, о принципах его действия и с какими опасностями столкнется человечество при попадании этого оружия в руки террористов рассказывается в этой книге.
Монография посвящена мифам и «белым пятнам» в эпидемиологии, существование которых стало очевидным в связи с провалами мероприятий по противодействию ВИЧ/СПИД-пандемии. Книга рассчитана на широкий круг читателей. Особенно полезной она будет для исследователей, интересующихся фундаментальными проблемами патогенеза и эпидемиологии новых инфекционных болезней, для студентов биологических и медицинских факультетов вузов, а также для врачей-инфекционистов и эпидемиологов. Книга издана в авторской редакции.
В книге на основе конкретных примеров мужества и героизма, проявленных старшим поколением советских людей в годы гражданской и Великой Отечественной войн, показывается формирование боевых традиций Советской Армии и Военно-Морского Флота, их преемственность молодыми защитниками Страны Советов. Авторы рассказывают старшеклассникам о военно-учебных заведениях и воинских династиях, которые в составе Вооруженных Сил СССР прошли славный героический путь за 70 лет существования Советской власти.
Книга рассказывает об истории янычарского корпуса, правилах и нормах его комплектования и существования, а также той роли, которую сыграли янычары как в военных, так и во внутриполитических событиях Османской империи. В монографии показаны фундаментальные особенности функционирования османской государственности, ее тесная связь с политикой войн и территориальной экспансии, влияние исламского фактора, а также значительная роль янычарского войска в формировании внешней и внутренней политики турецких султанов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому. Автор, московский журналист, военный историк В. С. Яровиков, лично знавший Александра Михайловича, рассказывает о полководческой деятельности Василевского в годы Великой Отечественной войны, его работе на высших постах в Вооруженных Силах, об участии в обобщении опыта войны, о личных качествах Александра Михайловича — человека, коммуниста, полководца.
В истории средневековой Руси трудно найти более противоречивый сюжет, чем место в ее системе Полоцкого княжества. Связанный с остальной Русью общностью начальных судеб, исповеданием православия, языком и письменностью, Полоцк в переломный момент своего развития стал на долгие века частью не Русского, а Литовского государства. Парадокс этого феномена состоял в том, что Литва, поначалу зависимая от Полоцка, затем взяла над ним верх, но это могло случиться только после того, как полоцкое влияние преобразовало саму Литву: русский язык стал надолго ее государственным языком, а князья литовских династий сплошь и рядом отвергали язычество и принимали православие во имя торжества единодушия со своими славянскими подданными.
Очерк знакомит с историей древнего украинского города, рассказывает о борьбе трудящихся бывшей Бессарабии за воссоединение с Советской Отчизной, а также о расцвете экономики и культуры края в послевоенный период.