Очень приятно, Ниагара. Том 1 - [34]

– О, это было бы замечательно, будем крайне признательны. Спасибо! Адрес почты:…. Вы не пропадайте, позванивайте. Думаю, нам есть о чем поговорить.

– Всего доброго, Лидия Германовна.

Время течет, а методы выращивания нимба не меняются, да и зачем? Надо понимать, нынче Полина Михайловна стала зрителем хитроумного спектакля, в котором Лидуся отвела мне роль почетного статиста.

Неприкрытая лесть, вероломное искажение информации, крепкая убежденность в собственной непогрешимости, лукавое козыряние между делом удобными и почетными знакомствами, мелкокалиберный шантаж, игнорирование объективных требований, пропаганда собственных воззрений. И все это в обертке доброжелательного внимания и искреннего признания приписываемых человеку достоинств. Вкупе с сокрушительным напором имеющийся арсенал обезоруживает противника и сражает наповал. А на поверку оказывается, что фигура колосса, которому мы отдали победу – лишь миф, рукотворно состряпанный хитроумным мастером из пустоты.

Роман

«Ужасы реальности могут соперничать с кошмарными снами»

Два раза в год по решению практичного и заботливого Правительства страны мы покорно начинали жить по-новому: по-летнему или по-зимнему. Какие положительные перемены сулит нам новая жизнь в утилитарном временном измерении жары или стужи никому доподлинно не известно. Но официальное объяснение перехода звучит так: «Перевод стрелок позволяет снизить энергонагрузки и улучшить экологическую обстановку …» Наши родные чиновники угодливо заявляют, что потеря или обретение россиянином одного часа сна позволяет сэкономить около 0,5 процента общего количества потребляемого в России электричества, а в переводе на душу населения – аж 26 киловатт-часов в год! Подумать только! Радует, что первым вопрос перевода часовых стрелок поднял все же не русский мужик, а американец – Бенджамин Франклин.

С другой стороны, ученые мужи утверждают, что "человек – биологическое существо, живущее в определенных биоритмах, которые экономии электричества не подчинялись никогда". Медики-практики бьют тревожный набат, пугая ужасными доказательствами непоправимости ущерба от энерго-экономии: в первую неделю после перехода количество несчастных случаев увеличивается на 30%, самоубийств – на 66%, а инфарктов – на 75%.

Как человек психически устойчивый и физически достаточно крепкий я в моменты людского вторжения в сферу ответственности Хроноса не подверглась депрессии, а сердце послушно отбивало устойчивый ритм. Но приходится признать, что один из переходов на летнее время обернулся для меня нежданным и негаданным приключением. Дело в том, что работа требовала отбытия в командировку в последнее воскресенье марта, чтобы в понедельник, переночевав в местной гостинице, провести ответственный семинар-совещание с руководителями подразделений среднего звена подведомственного учреждения в одной из дальних территорий области. Я заранее купила билет на междугородний автобус.

Подготовка документов, сборы, переговоры, разработка и согласование тезисов выступления заняли собой весь свободный объем мозговых извилин без остатка. Принимающая сторона, заказав мне номер на ночь, в телефонном разговоре выражала готовность к приему и нетерпеливое ожидание встречи.

В разгар воскресного дня, прибыв ко времени отправления автобуса, я вдруг поняла, что мир вокруг живет другой жизнью, опережая мою на целый час. Опоздала… на летнее время… А значит, в рейсовом авто меж несостоявшихся попутчиков зияет рваной раной пустота моего незанятого места, и ориентированные во времени пассажиры уже благополучно помахали ручкой окраинам города.

Вымучив пожилую кассиршу, я сдала просроченный билет, узнала, что в вожделенную Тьмутаракань прямых автобусов сегодня уже не будет, приобрела пассажирский документ до промежуточного пункта с тайной надеждой добраться к ночи на перекладных, если, дай Бог, перекладные эти все же подвернуться.

Где-то посередине между домом и пунктом назначения двухчасовое ожидание все-таки курсирующего транзитного транспорта было скрашено двумя пирожками с сомнительной начинкой, пластиковым стаканом горячего желудевого напитка, по странному стечению обстоятельств называемого кофе, ленивыми разговорами со скучающими пассажирами и приправлено пронизывающим холодным ветром под угрюмым сереющим весенним небом.

Еще через два с половиной часа отогретые печкой кости и приобретшая форму сидения пятая точка были изгнаны из салона автобуса в ночной сумрак в конечной точке моего путешествия. По новому российскому времени дело близилось к полуночи. В единственном числе я оказалась стоящей в центре небольшой площади рядом с хибаркой, которая играла здесь роль автовокзала. Ни одного огонька в радиусе пятидесяти метров, ни одной живой души. Аборигены словно вымерли. Местность совершенно неизвестная. Те, кто ждали моего приезда еще четыре часа назад, давно отчаялись и ушли домой к мягким и теплым постелям. А о сотовых телефонах в тот момент я еще только слышала.

Стоять на одном месте не было смысла, двери вокзала были заботливо закрыты на навесной замок. Вдалеке я рассмотрела небольшую аллею, освещенную, что удивительно, фонарями. В данном случае искать там, где светлее было разумно. Ау, люди! Мне бы только узнать, как пройти до гостиницы.