Очень приятно, Ниагара. Том 1 - [13]

Но как трагически безответственны все эти Степановы «разведусь», «уйду», «брошу все», «жить не могу без тебя», «ты выйдешь за меня замуж» и пр., выданные налево. Зачем эта звездная пыль? Да для поднятия своей самцовой самооценки, для водружения себя любимого на шаткий пьедестал настоящего мужчины. Ведь так героически и самоотверженно выглядит женатый бунтарь, который в обычном своем состоянии даже не подкаблучник, а подпяточник. Вот из-под этой женской пятки он и брызжет последними революционными каплями собственной гордости: «я всегда буду любить тебя».

Ксения

«Место под солнцем чревато ожогами»

Когда произносят слово «казачка», я сразу вспоминаю два незабвенных образа: Аксинья из знаменитой нетленки М.Шолохова и Ксения из пестрой киноленты моей жизни. Или обе сразу, как единый синтезированный образ – Аксения. Историк государства российского считает, что казаками называли людей вольных, не связанных никакими обязательствами, готовых к работам по найму и свободно перемещавшихся с места на место. Не вступая в полемику с С.М. Соловьевым, скажу, что моя казачка Ксеня, всю сознательную жизнь работавшая по найму и безгранично вольная в речах, поступках и решениях, была очень привязана к месту своего обитания и связана священными узами обязательств с родными и друзьями.

В детстве и молодости, пройдя школу благородных девчонок-октябрят, девочек-пионерок и девиц-комсомолок, Ксения вкусила плодов раболепного поклонения и властных прелестей общественно-значимой работы на самом пике пропартийных советских комитетов. Как ни странно, это не испортило искрометного и открытого характера девушки и лишь укрепило ее веру в светлое будущее, усилив проявления пассионарности…

Как и шолоховская героиня, Сеня-Ксеня блистала внешней и внутренней красотой. Высокая, статная, ширококостная, с огромными зелеными глазами и густой гривой черных волос, она – обладательница громкого зычного голоса, веселого нрава, упорного трудолюбия, крепких убеждений и непревзойденной любви к людям. По крайней мере, любви к той их части, которая отвечает высоким моральным и человеческим стандартам самой Ксени. К врагам прогресса и хулителям великих идей она показательно и искренне беспощадна.

Скрытый в глубоких недрах этой женщины магнетизм обаяния ни на секунду не давал зрителю расслабиться и подумать о ней что-либо дурное. Набившие оскомину отношения удава и кролика оживали в исполнении Ксении в ситуациях крайнего недовольства или одобрения действий коллег, друзей и знакомых. Просто невозможно перечить бурному потоку истинной убежденности в правоте. Культ крепкого хозяина, деловитость и гипертрофированное чувство собственного достоинства, доставшиеся ей от этнических предков, создавали плотную ауру авторитета нашей казачки. Мятежная и непокорная, с гордо поднятой головой, она неизменно смело шла наперерез многотонной машине предрассудков, лицемерия и фальши.

Особой и исключительной чертой Ксюши было ее филологическое творчество. Редкая женщина может похвастать безусловной гармонией своего образа и жестких ругательств, но данный случай был великолепным исключением. Приходя в состояние гнева, Ксения бранилась «на чем свет стоит», из великолепно очерченных губ лились уничижительные слова и выражения, упоительно журча на особо крутых виражах. Крепкий мат проходил лишь по кромке широкой магистрали сквернословия, основную же часть трассы брани занимали неологизмы, вульгаризмы, жаргонизмы, варваризмы, сложно сочиненные и трудно произносимые слова и выражения, испеченные в горячем мозгу полнокровной казачки. Действенным в этих словах было не столько содержание, сколько эмоциональное наполнение. Понять истинный смысл сказанного не представлялось возможным, наверное, поэтому яростные, но беззлобные речевые атаки Ксении вызывали скорее веселье, чем обиду.

Познакомились мы с Ксюшей в сложный для страны и ее личной карьеры период, в стране отменили гегемонию коммунистических идей и распустили функционерно-комсомольско-партийные учреждения. Несмотря на переживаемый кризис, она вовсе не создавала впечатления потерянной или расстроенной глобальными переменами в судьбе, демонстрируя готовность верой и правдой служить, если не партии, то гражданам. Первое время я с содроганием и удивлением наблюдала за этим сгустком энергии и вдохновения. Жизненная стойкость, внутренняя сила и благородство характера притягивали меня к Ксении как магнитом, мы просто не могли не стать подругами. Дружба такая походила скорее на мое мирное проживание вблизи действующего вулкана, разве что вместо лавы и пепла на голову лились и сыпались бойкие призывы, веские советы, обличающие тирады, бодрящие колкости, настойчивые приказы, вразумляющие внушения и победные восторги. Но это стоило риска! Наше великое сосуществование блистало, кувыркало, грело, ранило, ласкало, жалило, оглушало и массировало, расцвечивая дни невероятной палитрой впечатлений.

Как-то раз добрые знакомые подкинули нам с Ксенией жареную декадную путевку в славный город Петроград-Ленинград-Санкт-Петербург. Общая любовь к славной колыбели революции (правда, продиктованная разными причинами) заставила нас немедленно согласиться на рандеву с белыми ночами без дополнительных вопросов и сомнений. Подгоняемые жаждой новых впечатлений и приятных щекочущих узнаваний, со смехом и гиканьем в означенный день мы загрузились в вагон поезда. Нас ждал сюрприз. Оказалось, что приобретенные нами путевки были частью «группового заплыва» в Северную столицу двадцати старшеклассников во главе с двумя пожилыми дамами педагогической наружности. Значит, несмотря на относительную нашу автономность, придется ехать, питаться, проживать, экскурсионно напитываться и культурно расслабляться в обществе двух усталых учительниц и своры оголтелых подростков. Ненадолго озадачившись вновь открывшимися перспективами, Ксения быстро актуализировала неглубоко зарытые до поры до времени навыки комсомольского вожака. Под управлением атаманши беспорядочное людское мельтешение в вагоне разом приобрело стройность и упорядоченность. Режим отбоя, подъема, уничтожения пищевых припасов, проведения застольных игр, облегчения в местах общего пользования, а также карта мест дислокации и график взаимопосещений были единолично выработаны и утверждены Ксюшей и приняты к исполнению не только присмиревшими подростками, но и дамами-руководительницами. На этой волне согласованности нам удалось отселить достопочтенных педагогических дам в самое дальнее от нас купе и подружиться со школьниками, уложить в памяти новые имена и лица, сыграть в «дурака» и «пьяницу» под желания и выведать многочисленные школьные секреты.