Очень приятно, Ниагара. Том 1 - [15]

– Какая ж ты все-таки примитивная, Сеня! Хоть и высокоразвитая, – глухо пробормотала я.

Многое из того, чем блистательно владела моя подруга, я подмечала и брала на вооружение, откровенно перенимала и училась, не стесняясь ошибаться и спрашивать. Конечно, чтобы стать Ксенией ею надо, как минимум, родиться, но все же. Организаторский и управленческий талант, навыки аргументации и спора, привлечения и мотивации, контроля и стимулирования, наказания, поддержки и продвижения кадров, планирования и анализа деятельности были достойны копирования. Ксеня всей душой болела за дело, занимаясь делом своей души.

За рамками своей работы Сенька часто находила поводы для бесконечных переживаний: то не хватало денег на покупку сногсшибательной блузочки, то взорвалась банка с огурцами, то автобус проехал мимо остановки, то день рождения выпал на понедельник, то порвались любимые колготки, то погибла на подоконнике белая фиалка. Переживания эти были столь же глубоки, как и печальны. Коронным коньком в табуне горестей была, конечно, неустроенная личная жизнь и отсутствие нестерпимо желаемых детей. Ну, вот не находилось среди стоящих, лежащих, проходящих и мелькающих на ее жизненном пути мужчин настоящего принца, достойного, надежного и свободного. Давление этой проблемы постепенно усиливалось по мере роста планки биологического возраста. Присутствие рядом чужих маленьких детей просто подавляло волю и разум Ксении. Но жизнь, как ни странно, продолжалась и для нее.

Однажды прекрасным майским вечером мы с подругой прибыли в один причерноморский город на всероссийскую конференцию. Казенно-улыбчивая девушка на ресепшн оформила наше пятидневное проживание и равнодушно сообщила:

– Добро пожаловать в нашу гостиницу, проходите к лифту, трехместный номер 6098, ваша соседка уже в номере, ключ у нее. Желаю приятного отдыха.

В погруженном в полумрак номере мы обнаружили маленькое худощавое тело, сладко посапывающее в две дырочки на одной из кроватей. Стараясь не шуметь, кое-как рассовали вещи по углам и полкам, и ушли гулять по набережной. Вернувшись за полночь, мы обнаружили все ту же картину – сонное царство. Ничего не оставалось, кроме как на цыпочках и шепотом провести процедуры омовения и укладывания.

Утром я пробудилась от неясного шороха и, приоткрыв один глаз, с удивлением наблюдала, как наша соседка по номеру в ночной рубашке подошла к встроенному шкафу, влезла в него и прикрыла изнутри дверцу, издавая в его утробе неясные звуки. Вытянув ногу через разделяющий нас проход, я пнула Ксению в мягкое место.

– Ты сдурела, кошёлка угрюмая? – начала было Ксения.

– Т-с-с-с-с! – приложила я указательный палец к губам, сверкающим взглядом показывая на шкаф.

Ничего не понимая, подруга стала озираться и прислушиваться, а я кивала головой – «да», и выразительно жестикулировала двумя руками, объясняя Ксене ситуацию.

Минут через пять дверца шкафа приоткрылась и из него вышла, одетая в длинное ярко-малиновое летнее платье, смуглая худощавая девушка с узким разрезом глаз и застенчивой улыбкой.

– Ой, извините, я не хотела вас будить. Вы-то меня вчера не будили. Спасибо. Так с дороги устала, – проговорила соседка убито, виновато опуская глаза.

– Привет! – отозвалась моя подруга. – Я – Ксения, это – Ниги, мы из G-ска. А тебя как зовут? Откуда приехала?

– А я – Марта. Из Шагонара.

Мы с Ксенией недоуменно переглянулись, поэтому она продолжила:

– Это в Республике Тыва. Ну, в Азии. Ну, Улуг-Хем, то есть Великий Енисей. Алтай, Саяны.

– Сеня, ты хоть что-нибудь поняла из того, что она сказала?

– А чего непонятного? Издалека человек, – закончила она тему. – Вот, другое мне интересно: чего ты в шкафу делала, друзявка?

– Переодевалась, – стыдливый румянец явственно проступил на смуглых скулах.

В перерывах между нудными и противоречивыми по своему содержанию заседаниями конференции и во всякую свободную минуту мы бомбили нашу новую «тывдружку» (как нарекла ее немедля Ксеня) бесконечными вопросами и любопытствующими предположениями. Многое в этой, как оказалось, не очень молодой и обличенной полномочиями в администрации города, девушке было чрезмерно и с горкой. Слишком застенчива, слишком стыдлива, не уверена в себе, неопытна, проста, уступчива, по-дикарски пуглива, молчалива и необщительна. Но разве можно было оставаться запечатанным сейфом рядом с двумя прожженными «медвежатницами»? Наш настойчивый интерес, дружелюбие и Ксенино покровительство пробурили в ее потаенных душевных недрах узкую скважину доверия, из которой по капле мы нацедили весьма удивительную для себя информацию. Марта была замужем и растила двух сыновей-школьников, никогда до этого момента не выезжала за пределы своего Шагонара с населением в 10 тысяч человек, море видела только на картинках. Мы узнали, что в краю горных хребтов и межгорных котловин с кедровыми лесами и полусотней озер между Монголией и Красноярским краем плотность населения – менее двух человек на квадратный километр. Марта, убаюканная вниманием, даже напела нам однажды тоненьким срывающимся голоском ничего не означающие для нас слова о далекой Родине: