Объясняя постмодернизм - [81]
Одержимость экскрементами
Здесь снова постмодернизм продолжает устоявшуюся традицию модернизма. После писсуара Дюшана, Kunst ist Scheisse («Искусство – это дерьмо») стало подходящим девизом движения Дада. В 1960-х Пьеро Манцони закатал в консервные банки, наклеил этикетки, экспонировал и продал 90 банок собственных экскрементов (в 2002 году Британский музей купил банку номер 68 за 40 000 долларов). Андреас Серрано в 1980-е спровоцировал скандал своей работой «Piss Chrisi» – распятием, помещенным в банку с мочой художника. В 1990-е «Пресвятая Дева Мария» Криса Офили (1996) изображала Мадонну, окруженную вырезанными из порнографических журналов изображениями гениталий и фрагментами засохших слоновьих фекалий. В 2000 году Юан Чай и Джан Джун Кси «почтили память» своего кумира Марселя Дюшана, помочившись на созданную художником в 1964 году реплику его «Фонтана», хранящуюся в музее Tate Modern в Лондоне. (Директора музея были недовольны, но, возможно, Дюшана позабавило бы хулиганство его (без)духовных наследников.) Наконец, Дж. Дж. Аллин, называющий себя художником перформанса, добился своих 15 минут славы, испражнившись на сцене и бросаясь дерьмом в публику.
Итак, мы снова зашли в тупик: от остроумной провокации Дюшана «Наплевать на искусство» в начале века мы дошли до хулиганства Аллина «Насрать на зрителя» в конце – не слишком выдающееся достижение за целый век.
Будущее искусства
Золотая пора постмодернизма пришлась на 1980-е и 1990-е годы. Модернизм утратил новизну к 1970-м[361], и я предполагаю, что постмодернизм зашел в аналогичный тупик, когда мы спрашиваем: «Что дальше?» Постмодернистское искусство было игрой с ограниченным набором предпосылок, и мы устали от одних и тех же незначительных вариаций одного и того же. Шокирующие выходки стали предсказуемыми и повторяющимися и перестали нас шокировать.
Так что же дальше?
Стоит вспомнить, что модернизм в искусстве появился в специфической интеллектуальной среде конца XIX века, и что он оставался верен своим изначально заявленным темам. Но для художников открыты и другие темы, и с конца позапрошлого века многое произошло.
Мы не узнаем от мира модернистского искусства о том, что средняя продолжительность жизни удвоилась с тех пор, как Эдвард Мунк оглушил мир искусства своим криком. Мы не узнаем, что болезни, от которых регулярно умирали сотни тысяч младенцев за год, были побеждены. И мы не узнаем почти ничего о повышении уровня жизни, распространении либеральной демократии и развитии рынков[362].
Мы слишком хорошо знаем об ужасных последствиях национал-социализма и интернационального коммунизма, и современное искусство сыграло важную роль, не переставая напоминать нам об этом. Но мы никогда не узнаем от мира искусства не менее важный факт о том, что сражения со злом были выиграны и жестокость была побеждена.
И, вступая на еще более специфическую территорию, можно сказать, что если бы мы знали о мире только от современного искусства, мы бы не испытывали ни малейшего восхищения эволюционной психологией, космологией Большого взрыва, генетической инженерией и красотой фрактальной математики[363] – и того потрясающего факта, что люди – этот тот самый вид, который стал причиной всего этого[364].
Художники и мир искусства должны стоять в стороне. Теперешний мир искусства стал еще более изолированным, автономным и консервативным. Он утратил свою сенсационность, а для любого художника современного искусства нет ничего хуже, чем перестать быть сенсацией.
Не многие культурные явления можно назвать такими же значительными, как истинные достижения искусства. Мы все очень остро по себе чувствуем, как много значит для нас искусство. Мы окружаем себя искусством. Книгами и фильмами по искусству. Фильмами, которые мы смотрим в кинозалах и через интернет-трансляции. Стереопроигрывателями дома и музыкой на наших МРЗ-плейерах. Романами на пляже и для чтения перед сном. Посещениями галлерей и музеев. Произведениями искусства на стенах наших домов. Каждый из нас создает эстетический мир, в котором мы хотим жить. От искусства, присутствующего в нашей собственной жизни, до произведений, выступающих культурными и национальными символами, от плаката за 10 долларов до картины за 10 миллионов долларов в коллекции музея – мы все делаем серьезные вложения в искусство.
Мир готов к новому смелому художественному прорыву. Он может случиться только силами тех, кто недоволен высматриванием последних тривиальных вариаций текущих тем. Этот прорыв могут сделать только те, чье представление о смелости выходит за рамки экспериментов с отходами.
Дело не в том, что в мире нет негатива, которому искусство могло бы противостоять, или что искусство не может быть острым инструментом критики. Негатив есть, и искусство не должно уклоняться от него. Я говорю лишь о том, что деструктивность современного искусства связана с общей тенденцией негативности, ресентимента и отрицания, зародившейся в модернизме. Когда в искусстве XX века говорилось что-нибудь обнадеживающее о человеческих отношениях, о человеческом достоинстве, смелости и о счастье жить в этом мире?
Из кн.: Афонасин Е.В. Античный гностицизм. СПб, 2002, с. 321–340.
Книга дает возможность проследить становление и развитие взглядов гуманистов Возрождения на человека и его воспитание, составить представление о том, как мыслители эпохи Возрождения оценивали человека, его положение и предназначение в мире, какие пути они предусматривали для его целенаправленного формирования в качестве разносторонне развитой и нравственно ответственной личности. Ряд документов посвящен педагогам, в своей деятельности руководствовавшимся гуманистическими представлениями о человеке.Книга обращена к широкому кругу читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Блез Паскаль принадлежит к тем редким в истории европейской культуры представителям, которые сочетали в своем творческом даровании гений ученого и изобретателя, глубину философской мысли и талант замечательного писателя.В книге особое внимание уделяется систематическому анализу философских взглядов Паскаля (его онтологии, методологии, гносеологии в целом, диалектике, учению о человеке, этике и др.), что в нашей историко-философской науке делается впервые, а также прослеживается его драматичный жизненный путь.Книга рассчитана на преподавателей, аспирантов, студентов и широкий круг читателей, интересующихся историей философии.
Что общего между изобретением анестетиков в середине XIX века, использованием нацистами кокаина и разработкой прозака? Все они являются продуктом той же логики, которая определяет новый этап современности – «Эпоху анестезии». Лоран де Суттер рассказывает, как наша жизнь теперь характеризуется управлением эмоциями с помощью препаратов, начиная от повседневного употребления снотворного и заканчивая сильнодействующими наркотиками. Химия настолько вошла в нас, что мы даже не можем понять, насколько она нас изменила. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
«Совершенное преступление» – это возвращение к теме «Симулякров и симуляции» спустя 15 лет, когда предсказанная Бодрийяром гиперреальность воплотилась в жизнь под названием виртуальной реальности, а с разнообразными симулякрами и симуляцией столкнулся буквально каждый. Но что при этом стало с реальностью? Она исчезла. И не просто исчезла, а, как заявляет автор, ее убили. Убийство реальности – это и есть совершенное преступление. Расследованию этого убийства, его причин и следствий, посвящен этот захватывающий философский детектив, ставший самой переводимой книгой Бодрийяра.«Заговор искусства» – сборник статей и интервью, посвященный теме современного искусства, на которое Бодрийяр оказал самое непосредственное влияние.
В красном углу ринга – философ Славой Жижек, воинствующий атеист, представляющий критически-материалистическую позицию против религиозных иллюзий; в синем углу – «радикально-православный богослов» Джон Милбанк, влиятельный и провокационный мыслитель, который утверждает, что богословие – это единственная основа, на которой могут стоять знания, политика и этика. В этой книге читателя ждут три раунда яростной полемики с впечатляющими приемами, захватами и проходами. К финальному гонгу читатель поймет, что подобного интеллектуального зрелища еще не было в истории. Дебаты в «Монструозности Христа» касаются будущего религии, светской жизни и политической надежды в свете чудовищного события: Бог стал человеком.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Один из самых значительных философов современности Ален Бадью обращается к молодому поколению юношей и девушек с наставлением об истинной жизни. В нынешние времена такое нравоучение интеллектуала в лучших традициях Сократа могло бы выглядеть как скандал и дерзкая провокация, но смелость и бескомпромиссность Бадью делает эту попытку вернуть мысль об истинной жизни в философию более чем достойной внимания.