Общественная миссия социологии - [53]
2.4. «номологический раскол» и социологический оптимизм
На рубеже 80–90-х годов XX в. социологическое сообщество впервые в истории социологической науки приняло своего рода конвенцию о «парадигмальном плюрализме». Тем самым было продемонстрировано стремление покончить с длительным разделением и противостоянием марксистской и буржуазной социологии. Post factum можно признать, что конфронтационность, воинствующая непримиримость вызывались не столько различием методологических подходов, – это как раз позволяло находить точки соприкосновения или по крайней мере оставаться в рамках общепринятого научного дискурса, – сколько вненаучными идеологическими факторами как с той, так и с другой стороны. В этом смысле допущение плюрализма открывало путь к более плодотворному взаимообмену, коммуникации. Но в теоретико-методологическом плане важно другое – новое понимание истины, знания, факта, теории. На этот момент особое внимание обратил B. C. Степин, анализируя особенности перехода от классического к неклассическому стилю мышления в естествознании: «В противовес идеалу единственно истинной теории, «фотографирующей» исследуемые объекты, допускается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку в каждом из них может содержаться момент объективно истинного знания»[201]. Для теоретической социологии такой переход оказался более трудным, чем для естественных наук: здесь изменчив не только угол зрения, но и сама социальная реальность исторична, подвижна. «Поэтому, – как заметил П. Штомпка, – нет и не может быть простой теории, применимой ко всему и приемлемой со всех точек зрения. Разнообразие больших (социологических. – С. Ш.) теорий неизбежно»[202].
Однако одобрение такого теоретического многообразия XII Всемирным социологическим конгрессом не привело к консенсусу относительно роли социологии в обществе, ее предсказательных, мировоззренческих и практических функций, отношения к социологической классике, перспектив развития и т. д., т. е. относительно тех метавопросов, которые никому не мешают думать по-своему, но придают смысл этому процессу, который, используя образ
А. Сент-Экзюпери, можно назвать «величием ремесла» социолога. Трудно надеяться на нормальный дискурс, если, например, феноменологи начинают свою социологию с Гуссерля, отбрасывая всех предшественников; или сторонники постмодернизма называют «полицеизмом» классические идеалы, связанные с тем, что социология призвана улучшать общество, содействовать решению трудных человеческих проблем, облагораживанию отношений, улучшению нравов и др.
Ликование по поводу «парадигмального плюрализма» сменяется сегодня глубокой озабоченностью будущим науки. Так, известный американский социолог-теоретик Джонатан Тернер, оценивая состояние и перспективы социологии США, пишет: «Существует слишком мало общих взглядов, философских положений, стратегий построения теорий или методологий, разделяемых теоретиками по одному и тому же предмету исследования… Следовательно, в целом социологии уготовано будущее аморфной, слабоструктурированной, интеллектуально эклектичной дисциплины»[203]. Некоторую перспективу автор усматривает лишь в сравнительно небольшой группе – 50 или самое большее 60 ученых, которые работают над «осуществлением исконной мечты Конта о «социальной физике»[204]. Такая же ситуация во всей западной социологии: сравним выросшие на английской почве феноменологическую социологию и современный социологический реализм; процессы поляризации идут и в ранее монолитной отечественной социологии. «Наше время, – по словам В. Винокурова и А. Филиппова, – это время релятивизма, а релятивизм социологический тут наиболее силен»[205].
Все это имеет прямое отношение к социологическому оптимизму, который в отличие от бытийного бодрячества или мистической веры в чудо представляет собой ценностно-смысловую компоненту научного знания. Отцы-основатели заложили традицию высокой общественной миссии социологии: знание – основа разумных социальных действий, оно позволяет избегать ошибок, прогнозировать развитие, проводить профилактику или превенцию аномальных явлений и т. д.
Социальное знание, отражая многослойную социальную реальность, является многоуровневым: фундамент – все многообразие научных фактов, эмпирических данных, получаемых в ходе конкретных социологических исследований; вершина – социологические законы, отражающие существенные и повторяющиеся связи в цепи событий и явлений. Познание «регулярностей» («инвариантов») и формулировка логически правильных выводов – это и есть «номологическое знание»
