Обручев - [47]

Обручев тщательно осмотрел заброшенные копи, объездил все окрестные места, собрал много образцов, побывал в долине реки Слюдянки, где добывали флогопит — бурую слюду. По дороге он думал о том, что мусковит — белую слюду почти перестали разрабатывать. Она пользовалась спросом в давние времена, ее вставляли в окна, а когда стекло стало дешевым, слюда оказалась ненужной. Но, может быть, о ней еще вспомнят и она опять понадобится людям?

Владимир Афанасьевич был прав. Когда начала широко развиваться электропромышленность, слюда понадобилась как изоляционный материал и сибирские слюдяные копи опять возродились к жизни.

Об этой поездке Обручев впоследствии писал: «Мне поездка дала знакомство с рельефом и строением местности у южного конца озера Байкал, с кристаллической свитой архея, условиями залегания слюды и лазоревого камня, с молодыми излияниями базальта, прорвавшегося через архейский фундамент».

Осень выдалась теплая, хотя стоял уже сентябрь; Карпинский предложил Обручеву совершить до начала холодов еще одну поездку в небольшой курорт Нилову пустынь и изучить его геологию.

Владимир Афанасьевич не мешкая покинул Иркутск. Добрался до станции Култук, а отсюда поехал к западу, вверх по широкой и плодородной долине реки Иркута. Долина называлась Тункинской, по имени расположенного тут села Тунка.

Справа он видел горную цепь — Тункинские Альпы, — увенчанную пирамидальными горными вершинами с пролегающими между ними глубокими седловинами. Такие именно формы горного рельефа геологи называют Альпами по аналогии со Швейцарскими Альпами.

Совершенно по-иному на фоне сине-голубого неба вырисовывался слева горный хребет Хамар-Дабан — высокая стена с ровным гребнем и очень редкими плоскими куполообразными вершинами.

Обручев глубоко призадумался. Какие события геологической истории могли вызвать столь резкую контрастность форм горного рельефа близко соседствующих геологических образований?

Решение этой загадки пришло много позднее, когда знакомство Обручева с Сибирью стало глубже и шире, да и геология как наука обогатилась новыми и многими фактами.

И, как всегда, глубоко упрятанная и потому, казалось, сложная тайна природы объяснилась очень просто и легко.

Некоторые геологи считают, что острые формы рельефа создаются излияниями базальтовой лавы, а такая лава местами залегает на вершинах Тункинских Альп. Но и на Хамар-Дабане встречаются базальтовые покровы. Оба хребта сложены одинаковыми горными породами, главным образом древнейшими докембрийскими кристаллическими сланцами, и, очевидно, вещественный состав не оказал влияния на формирование двух близлежащих хребтов.

Тут причина иная. И Тункинские Альпы и Хамар-Дабан сформировались не в докембрии, а гораздо позднее — в третичное, местами даже в четвертичное время, и молодые движения, образовавшие их, были вторичными и не складчатыми, а сбросовыми. Они перемещали крупные глыбы и огромные клинья земной коры вверх и вниз.

В третичное время горообразовательные движения подняли на месте теперешних Тункинских Альп узкий клин высотой примерно в тысячу метров, на который ранее, но тоже в третичный период, излилась базальтовая лава. Узкие и высокие клинья, как правило, легче поддаются размыву, чем низкие и широкие глыбы. Вот почему именно в Тункинских Альпах клин превратился в альпийскую цепь, прорезанную узкими ущельями. При этом местами на вершинах хребта сохранился молодой базальтовый покров, хотя хребет в целом сложен древними докембрийскими породами.

А Хамар-Дабан во время молодых третичных движений поднялся не так высоко, в виде широкого вздутия, а не узкого клина. Из-за меньшей высоты и большей ширины размыв тут был не такой сильный, поэтому горный рельеф здесь менее расчленен и имеет более массивные формы.

Но Владимир Афанасьевич во время поездки в Нилову пустынь был еще мало знаком с геологией Сибири и не мог этого понять. На вопрос, вставший перед ним тогда, ответ дал уже академик Обручев в книге «Мои путешествия по Сибири», изданной в 1948 году.

Курорт Нилова пустынь приютился в очень красивой долине, но был весьма примитивен. Горячая целебная вода вытекала из трещины в гранитной скале и шла по желобам прямо в «ванны», вернее — в заменяющие их деревянные ящики. «Ванн» было всего три, и пока трое больных лечились, остальные ждали. Надо было ждать и пока вода остынет — холодную для разбавки не провели. Сейчас лечебный сезон уже кончился, и, кроме сторожа, на курорте никого не было. Да сам курорт и не интересовал Обручева. Он тщательно осматривал выходы горных пород в долине реки Ихе-Угун и удивлялся, почему река течет по ущелью, пересекающему горный кряж, а не обходит его. Может быть, когда-то здесь было озеро? Ихе-Угун вливается в реку Иркут и на своем пути через отложения этого давно исчезнувшего озера должна была пробивать твердые коренные породы, находившиеся под отложениями. Так ли это? Большой, поросший лесом холм ответил Владимиру Афанасьевичу на его вопрос. Этот холм весь состоял из слоистого песка четвертичного периода. Конечно, холм был остатком толщи древних озерных отложений.

Эти четыре поездки, совершенные летом 1889 года, Обручев описал, и его описания были не простыми отчетами, а подлинно научными работами с подробным глубоким анализом всего увиденного. Напечатаны они были в «Горном журнале» и в «Известиях Восточно-Сибирского отдела Географического общества».