Обручев - [45]

— Не знаю, что вы найдете возле Усолья, — сказал горный инженер Лушников на совещании у Карпинского.— Там, говорят, лет тридцать назад уже искали... А вот на реке Оке, около селения Зиминское, по-моему, мощные залежи. И еще в селе Черемхово. Там недавно мужик колодец копал у себя во дворе и на уголь наткнулся. Вот где разведку бы произвести.

Владимир Афанасьевич хотел подробней расспросить инженера, но Карпинский возразил:

— Нет, нет... В Черемхово мы не поедем. Разведка в селе — это неизбежные столкновения с крестьянами... А если организовать там добычу, значит их придется всех переселять в другое место. Поезжайте в Усолье.

В начале лета Обручев перевез жену и сына на заимку недалеко от города — в Иркутске в летнюю пору было слишком пыльно и душно, — а сам отправился в первую, еще недалекую поездку по Сибири.

Он жадно всматривался в природу края и хотя не находил в ней ничего общего с полюбившейся ему пустыней, но не подпасть под мощное очарование красавицы Ангары, а затем тайги не мог.

По Ангаре он плыл с попутчиками в лодке, изучая береговые отложения.

В Усолье Обручев осматривал соляные варницы. На топливо для них шли дрова. Конечно, в Сибири лес дешев, но такое варварское истребление лесов скажется раньше или позже. Варницам нужен уголь.

Однако решить, угленосна ли почва возле Усолья, без тщательной разведки было нельзя. Старые шурфы, вырытые три десятилетия назад, заросли или заполнились водой. Записав то, что удалось выяснить, Обручев поехал на реку Оку.

В обрывах реки ясно выступали пласты угля. Примерно в десяти верстах от селения Зиминское стояла заимка, где Обручев снял комнатку для себя, помещение для рабочих, и поехал в Зиминское нанимать людей, знающих горное дело. Ему удалось найти двенадцать ссыльнопоселенцев, живущих по деревням после отбытия каторжных работ. Он купил лопаты, кайлы, прочий инструмент и отправился со своим отрядом на заимку.

Людей удалось разместить довольно сносно по избам и сеновалам. Работы начались.

Хуже обстояло дело с устройством самого Обручева. В нанятой им горенке оказалось много клопов. Он ушел в сарай. «Но все деньги при мне, сарай не запирается, а команда, как один человек, уголовники», — мелькнуло в мыслях перед сном, но спать так хотелось, что он, не придумав, где можно переночевать или схоронить деньги, крепко уснул.

Больше месяца он ночевал в незапертом сарае, и никто из ссыльных ни разу не покушался обокрасть его, хотя люди знали, что деньги при нем — он по субботам рассчитывался с рабочими.

По берегу Оки, сложенному угленосной свитой, проложили тропинку, в некоторых местах вскрыли весь обрыв, чтобы определить толщину угольного пласта. Били даже шурфы, следовало выяснить, меняются ли толщина слоя и качество угля, а также вычислить, каков его запас на разведанном участке. Такую же работу провели двумя верстами выше по реке. Тут Обручев впервые очутился в тайге. О дремучих сибирских лесах он много слышал, но оказалось, что самые красноречивые рассказы не могут передать своеобразия и дикой прелести сибирских джунглей. В непроглядной гущине подлеска из черемухи, шиповника, боярышника, в спокойной прямизне огромных елей и сосен было нечто таинственное, слегка пугающее и манящее. Он знал, что по этим дебрям можно идти день, другой, третий и никого не повстречать. Так бывало и в пустыне, но пустыня открыта глазу, в ней все видно «далеко, далеко на все стороны света», по словам Гоголя, а здесь человек видит тот маленький участок тайги, который непосредственно окружает его, все остальное скрыто. Здесь тесно деревьям, тесно траве и кустам. Проводники предупреждают, что винтовку нужно держать наготове, Всегда возможна встреча с медведем.

Медведя они не встретили, но видели и косуль и зайцев, а птицы было так много, что Обручев постоянно охотился и почти каждый день имел к ужину свежую дичь.

В падях, по которым весною бежит вода с гор, было сыро, влажная духота спирала дыхание. Папоротники здесь казались гигантами, мох раскидывал на почве не подушки, а целые перины. Поверженные лесные великаны заграждали путь, через них приходилось перелезать, и порою неосторожный путник проваливался внутрь огромного пустого ствола. Все это было ново, необычно. Величавость тайги, ее душные ароматы, густота и вышина трав, торжественный мрак среди прямых стволов, уходящих ввысь, как колонны храма, — все это ошеломляло до головокружения.

Когда разведка была уже закончена, Обручеву сказали, что недалеко от заимки, в лесном заболоченном овраге, местные жители нашли очень большую кость и никто не может понять, какому животному она принадлежит. Трудно было не поддаться искушению. Ведь с ним был отряд рабочих и весь необходимый инструмент!

Владимир Афанасьевич увел свою команду к болоту, и люди, видя, что он волнуется и с нетерпением ждет результатов, сами воодушевились и принялись за работу очень усердно, хотя в топком болоте было трудно добраться до большой глубины. Из грязи выкопали несколько огромных позвонков, кости ног, таза, кусок кожи и копчик мамонта. Копчик был особенно редкой добычей, и довольный Обручев сложил все находки в большой ящик и отправил в Иркутский музей.