Обручальные кольца (рассказы) - [9]

Она не уходила от него примерно по той же причине, по которой не уходит сейчас из ресторана. Ушла — значит, проиграла.

Закончился этот период тем, что она заставила себя выйти замуж за другого. А ее мучитель предпринял нелепую попытку покончить с собой, после зачем-то поменял фамилию и исчез из Гелиной жизни.

Трайковская сильно изменилась с тех пор. Выглядела она плохо.

Опухшее лицо. Не одета, а как-то глупо наряжена. Вместо бровей татуировка по контуру. Геля слышала, что Трайковская очень неудачно вышла замуж. Родила больного ребенка, да еще и муж от нее сбежал.

Сейчас она была похожа на утомленную жизнью тетку. Непонятно, как в школе ее считали первой красавицей.

Наглая официантка стала послушной. Принесла и аккуратно поставила перед Гелей фарфоровый чайничек.

Геля пила чай и наблюдала за старой знакомой. Трайковская ни разу не посмотрела в ее сторону. Она говорила по мобильному телефону. Слов было не разобрать, но было понятно, что она общается с ребенком.

Трайковская сюсюкала, кивала головой и широко улыбалась. Улыбку ее Геля видела впервые в жизни. В школе Трайковская больше походила на Снежную Королеву.

Убрав телефон, Трайковская встала и направилась к выходу. Путь ее лежал как раз через столик, за которым сидела Геля. Стесняясь брекетов, Геля плотно закрыла рот и кивнула. Трайковская равнодушно посмотрела на нее, отвернулась и прошла мимо. Для Гели это был удар.

Ее обожгло внутри, как будто она выпила большую рюмку коньяка, а на глазах от досады выступили слезы. Такого унижения она давно не испытывала. Какого черта она решила с ней поздороваться? Ей что, плохо сиделось? Какая сволочь эта Трайковская! Какая она сама дура!

Геля жестом подозвала наглую официантку.

— Я вас слушаю, — вежливо сказала та, подходя.

— Вы почему мне счет до сих пор не принесли? Я же вас просила!

— Вы ничего не просили.

— Неужели? Мне-то лучше известно, что я делала, а что нет! Менеджера вашего позовите.

Появился менеджер — бледный молодой человек в рубашке, один рукав короче другого. Геля пожаловалась на официантку и на «отвратительное обслуживание». Менеджер согласно кивал, но отказывался смотреть Геле в глаза. Когда он ушел, Геля специально выгребла из сумочки всю мелочь и назло расплатилась за зеленый чай исключительно мелочью.

Когда, стоя возле гардероба, Геля надевала пальто, она увидела, как к ней решительно направляется официантка с выбеленными волосами.

Геля испугалась и сделала несколько маленьких шагов назад.

Официантка подошла к ней совсем близко, высыпала со звоном монеты на деревянную стойку гардероба и сказала:

— Сдача.

Гардеробщик, глядя на это, мерзко усмехнулся.

Дома Геля пожаловалась мужу.

— Ну что я могу с ней сделать? — усмехнулся муж. — Не убивать же ее.

Он не помог. У него не было времени. У него никогда не было времени.

ПРИВИДЕНИЕ

Теплая компания собралась безо всякого повода на даче у Манаева Алексея Михайловича. Вернее, повод был. Торжественное открытие новой бани. После парной и плотного ужина остались посидеть на веранде.

Манаев был навеселе, смотрел на всех широко открытыми, слегка безумными глазами.

— Со мной была одна история в детстве. Я ее кому-то из вас рассказывал, по-моему… Я привидение видел.

— А кто его не видел! — крякнул Повитухин Станислав Семенович. Это была шутка. Все по-доброму посмеялись. Но Манаев Алексей Михайлович не унимался:

— Вы реагируете, конечно, по-своему, и вас можно понять. А я вот до сих пор точно могу сказать, что я его видел. Верите в привидения?

— Нет, — сказал Повитухин Станислав Семенович дурацким голосом.

Все опять рассмеялись.

— А может быть, мы верим, — поддержала рассказчика Софья Борисовна Мельникова. Хотя она и была замужем, Манаев ей очень нравился.

— Это в школе было. Году в семьдесят пятом. Мы оставались допоздна после уроков. Как это еще называлось?

— Группа продленного дня, — подсказала Мельникова.

— Да. Точно. И у нас было развлечение — бегать на четвертый этаж. Мы все сидели и занимались на первом этаже, а на остальных этажах было темно, классы закрыты, и никого там не было.

— Кроме привидений, — опять схохмил Повитухин.

— Успокойтесь вы, — обратилась к нему Мельникова, — дайте рассказать.

Повитухин сделал смешное лицо и закрыл рот обеими руками. Манаев продолжал:

— У нас была игра. Мы по лестнице поднимались на какой-нибудь из этажей и шли по нему. Чем дальше шли, тем страшнее там было. Потом в какой-то момент мы пугали друг друга, орали и бежали обратно на лестницу. Школа была старая. Паркет. Каждая доска скрипит. Короче, жуть. А вот на четвертый этаж никто из нас подниматься не решался.

Там было особенно страшно. Во-первых, там был кабинет директора. А во-вторых, там было что-то вроде памятника воинам Великой Отечественной. Нечто вроде барельефа, с двумя головами, которые выглядывают из стены. Матрос и солдат. Я не знаю, кто их слепил, но это были настоящие монстры…

Короткий храп, похожий на всхлип, раздался со стороны дивана.

— Иди спать, — сказала Мельникова мужу. Паша Мельников, несколько раз уже за вечер принимавшийся дремать, совсем уснул, даже ногу положил на край дивана.

— Да. Я пойду. Извините. — Паша встал, смешно потряс головой, помахал гостям рукой и направился в домик для гостей.