Образование Литовского государства - [28]
В этом памятнике можно выделить несколько основных идей. Одна заключается в том, что Литва издревле была богатой страной, а ее первая правящая династия происходит из Рима от Палемона, родича Нерона, т. е. она древнее и польских, и русских династий[384]. Прибывшие из-за моря князья Боркг, Коунас и Спера ставят новые города в своем краю, который процветает, и т. п. Благодарный материал для норманистов! Впрочем, они принимают на веру легенды не моложе XII в.
Следующая идея сводится к тому, что представители этой династии заняли русские земли в XIII в. после опустошения их татарами, обстроили городами и освободили от ханской власти. Узнав, что русская земля «опустела, и князи рускии разогнаны»[385], один из князей пришел с войском на реку Неман, «и вчинили на ней город и назвали его Новъгородок, и вчинил собе князь великий в нем столець»[386]; затем он рубит города Гродно, Берестье, Дорогичин, Мельник, которые, оказывается, «от Батыя спустошоны» были и «скажены». Словом, составитель летописи старается убедить читателя, что «Волынская земля» по праву принадлежит Литве, а не Польше или России.
Другой князь с войском пошел на Полоцк, «мужи» которого «вечом справовалися». Сын этого князя принял в православии имя Бориса и основал город Борисов. Он был «велми набожен» и соблюдал все права полочан: «был ласкав на подданых своих» и дал им «волности и вечо мети и в звон звонити», т. е. такие права, какие были у Новгорода и Пскова[387]. Подобные утверждения в пору борьбы Литвы за Полоцк с войсками Ивана Грозного должны были звучать весьма актуально.
Другой князь занял также в XIII в. Пинск и Туров «и въскричала Рус великым голосом и с плачем: иж так окрутне все суть побиты от безверное Литвы»[388]; но делать русским было нечего, и тот же князь, разбив татар, занял Мозырь, Чернигов, Стародуб, Карачев. Следовательно, перечисленные города — «отчизна» литовских князей, — и все попытки русских «согнать» их не зря терпели неудачу, встречали отпор членов династии Палемона, включая ее последнего представителя Рингольта[389].
Из другого (Археологического) списка узнаем, что кем-то делалась попытка «продлить» правление этой династии. Тут читаем: «а иныи поведают, рекуче: и тот Ринкголт пришодши з оного побоища до Новагородка, и был у Новегородцы и уродил трех сынов и зоставит по собе на великом княженю Новгородском Войшвилка и сам умре. Ино далей о том Войшвилке и не пишет. Тому конец»[390]. Видимо, какой-то автор раннего варианта второй редакции «Летописца» не сумел приспособить известия старой новогородской «Литовской летописи» о правоверном Войшелке для своих целей.
Члены новой династии Китовраса действуют не менее успешно. Так, один из князей опустошил Латгалию, которую лишь позже занял Орден; другой «знесе з Новагородка столец до Кернова»[391]; третий, по имени Тройден, «великии валки чинил з Ляхи и з Русью, и з Мазовъшаны», тоже «завъжды зыскивал и над землями их силные окрутенства чинил». Примечательна сделанная здесь ссылка на источник: «што ж вышей описуется в Рус кой кроинице, ижь горши был тым землям, нижьли Антиох Сирский и Ирод Ерслмъский и Нерон Римский, што так был окрутный и валечный»[392]. Едва ли нужно доказывать, что автор держал в руках одну из редакций древней «Литовской летописи» (см. выше).
По списку Красинского литовский «Летописец» оканчивается временем Тройдена; по Археологическому списку история продолжается далее, держась канвы старой новогородской «Литовской летописи». Ссора Миндовга с Довмонтом перенесена на Наримунта и Довмонта, «сыновей» Тройдена; второй «понял» жену первого и должен был бежать в Псков, где «мужи псковичи, видевши его мужа честна и разумна и узяли его собе государем». Появляется здесь и Войшелк, но под именем Римонта — Лаврыша — Василия. Он тоже «сын» Тройдена, и мстит за смерть отца, которого убили «шесть мужиков», подосланных Довмонтом на пути «злазни». Лаврыш разбил войско Довмонта «и город Полтеск взял»[393]. Сам он ушел в монастырь, а власть передал мудрому мужу, своему маршалку Витеню «зрожаю а с поколеня Колюмнов, з ыменя держаного в Жомоити, реченаго Айракгола».
Так начала княжить династия Колюмнов — славная династия Гедимина. О делах Витеня составитель не был осведомлен (новогородская летопись кончалась временем Тройдена) и почему-то ничего о нем не сочинил, а перешел сразу к Гедимину. Этот князь победил рыцарей и освободил Жемайтию; он присоединил к своей державе города Владимир и Луцк, а «князи и бояре волынскии били челом» ему, «абыв них пановал»[394]; разбил он и киевского князя, а горожане «змовившис одномысленне, поддалис» Гедимину[395]. Та же участь постигла Вышгород, Черкасы, Канев, Путивль, Слепород, Переяславль. Этот князь перенес литовскую столицу сперва в Троки, а затем в Вильно.
Такова первая часть «Летописца». Бесспорно одно, что она не может служить источником по истории Литвы избранного нами периода. Она должна изучаться в рамках истории общественно-политической мысли XVI в. Это становится особенно очевидным, если для сравнения обратиться к русским летописным сводам середины XVI в., в частности, к Воскресенской летописи, которая основана на своде 1479 г. и, может быть, других более поздних (1493, 1526 гг.) московских сводах
