Образование Литовского государства - [29]
В нашу задачу не входит изучение этих памятников, которых мы коснемся лишь для того, чтобы отвести их в качестве нашего источника и одновременно отметить, что именно в XVI в. древняя история Литвы стала объектом острейшей идеологической борьбы в историографии. Насколько можно судить, русские книжники по-разному решали свою задачу. Одни поступили просто: взяли первую редакцию литовского «Летописца» и снабдили ее кратким введением — родословием, из которого явствовало, что сам Гедимин происходил из рода князя Владимира Святославича, а именно: у правнука киевского князя по имени Всеслав Брячиславич был сын Рогволод, а у того — Ростислав. От Ростислава по нисходящей следовали князья: Давил — Вид («его же люди Волъком звали») — Троен — Видень, от которого и родился Гедимин. Такой вариант истории Литвы представляет собой «Родство великих князей Литовских»[398]. Это, так сказать, проба пера.
Политическая борьба требовала «исторических» аргументов. Появился вариант, отраженный в «Родословии великих князей литовского княжества»[399]. Вопросы перед составителями русских документов стояли те же, что и перед их литовскими коллегами. О происхождении литовской династии сочинили следующее. По нашествии Батыя «некий князець» из «рода смоленских князей» по имени Витянец «избежал от плена». Попав в Жемайтию, он женился на дочери «некоего бортника»; он «убиен быс громом», а жену его «поят» раб его «конюшенець» Гегименик, т. е. Гедимин[400]. Так решили вопрос о происхождении династии Гедимина. Ни о римских, ни о других благородных ее корнях не могло быть и речи.
Вопрос об ее исторических правах на русские земли также не вызвал трудностей при решении. Здесь даже не стали апеллировать к древним летописям, а высказали утверждение, что великий князь московский Юрий Данилович, видя запустение земли от разорения татар, «начат розсылати по градом и местом», собирать народ. Тогда он и «посла» Гедиминика «на Волоскую землю и на Киевскую и об сю страну Менска» с целью «наполняти плененыя [и спаленныя] грады и веси, а у ставших имати дани царские». На этом деле Гедиминик, который, вообще говоря, «бе муж храбр зело и велика разума», разбогател, собрал много людей «и начат владети многими землями и назвася от них князь велики Гедиман литовский первый»; в конце скороговоркой пояснялось, что это произошло «великих князей руских несогласием ибо и междусобными бранми князей руских»[401].
Дальнейшие судьбы литовской правящей династии также изображены всецело зависящими от доброй воли московских князей. Когда Наримунт, сын Гедимина, попал в руки хана, Иван Данилович «откупи у татар и отпусти его к Литве», но тот крестился и «иде» в Новгород Великий. Другой сын, Евнут, поселился «иде ж ныне Видно». Ольгерд, который, действительно, «вина не пияше, велик разум имеаше и многи земли и княжения притяжа к собе и удержа велию власть», посылал послов к Семену Ивановичу «со мъногими дары, моля его, прося мира и живота братии своей». Семен к мольбам снизошел, а также удовлетворил и другую просьбу — выдал за Ольгерда свою «свесть» Ульянию, дочь Александра Михайловича тверского[402]. Она правила страной, когда Ольгерд заболел; умер он, приняв православие. Его сын Яков (Ягайло) «впаде в латышскую прелесть» и «бысть советник и друг безбожному Мамаю». Кончается эта история (в цитируемом списке) правлением Витовта, о котором говорится, что он «нач созидати грады многи, заруби Киев и Чернигов и взя Брянеск и Смоленск» и «приступинга к нему вси князи пограничныя с вотчинами: от Киева даж и до Фоминского приложишас»[403]. Видимо, этот вид литовских родословий возник еще в XV в.
В мою задачу не входит изучение этих родословий, но хочу отметить, что не только московское, но и тверское правительство заботилось об их составлении. Тому пример «Предисловие о великих князех Литовских, откуду они пошли. А се о них писание предложим»[404]. Начало этого памятника сходно с тем, что написано в только что приведенном московском варианте. Вкратце доведя изложение до Витеня, составитель замечает: «И сего Витенца имянують смоленских князей роду, рекшя: гром его убил бездетна. А был у того Витеня раб его конюх Гегиманик, а отбежяли от володимерских князей, и от Гегиманик наречен бысть князь велики Литовски Гедиман. А се пред ним писание предложим»[405].
Далее мы видим текст московского варианта родословца, переделанный на тверской лад: Витень бежал из плена «в лета великого князя Ивана Даниловичя московского и в лета великого князя (Александра Михайловичя тверьского»; в московском варианте из Орды возвращается князь Юрий Данилович, а князь Михаил Ярославич там гибнет, здесь же сказано: «великому же князю Олександру Михайловичи) тверскому, не мало закосневшуся в Орде и паки из пущену бы вшу из Орды на великое княженья». Там московский князь Юрий старается благоустроить землю, разоренную татарами, здесь: «князь же велики Александрь Михаиловичь тверски начя розсылати по испаленым градом» и т. д.; наконец, здесь и Гегиманик выступает как подручник тверского, а не московского князя
