Образ жизни, который мы выбираем - [84]

Реформатор

А разве я могу начать как-то иначе, нежели чем с начала?

Мудрость

До сих пор ты начинал с конца, хотел сотворить вокруг себя день, а обнимал ночь внутри себя. Дай же взойти внутри себя свету, позволь ему светить в тебе до полудня. А когда он сначала всего тебя осветит, согреет и оплодотворит изнутри, тогда, может быть, он и вне тебя будет светить, согревать и оплодотворять.

Тогда реформатор вернулся в свою хижину и предпринял реформы сначала в себе самом, а потом и в своей хижине. Через год его хижина превратилась в солнце, и тогда свет, тепло и благодать разошлись по всей окрестности, по всей стране.

11. О взаимном дополнении народов и рас

То, что Платон называет «небесной любовью» и «тоской бедности по богатству», то есть потребность в дополнении всего одностороннего, стремление нашей духовной природы к универсальному, вселенскому, издревле объединяло народы не меньше, чем потребность во взаимном дополнении друг друга материальными (природными) ресурсами. Все мы – не что иное, как фрагменты, но фрагмент начинает жить новой жизнью, как только осознает свою фрагментарность и начинает выходить за узкие рамки самого себя. Как латинский мир однажды понял, что ему необходимо греческое образование и гуманность, чтобы выполнить свою задачу по организации мира, так и в Германии времен Гёте явилось ясное осознание всего того, что французское образование может дать немцам, чтобы компенсировать их односторонность. И наоборот. По этому поводу Эрнест Ренан выразился так: «Если когда-нибудь Франция и Германия помирятся друг с другом, то обе половинки человеческой души вновь обретут друг друга». Эта очень глубокая мысль выражена очень простыми словами: мы все заложники односторонности и потому не можем сами решить наших самых насущных проблем без дополняющих «даров» других народов. Той же точки зрения придерживался русский философ Соловьев, обратившийся к своим землякам со словами: «Вы слишком однобоко русские, вам необходимо соприкосновение с латинской культурой, чтобы вырасти над самими собой». А один английский священник признался автору этих строк: «We are so terribly Anglo-Saxon» (Мы такие ужасные англосаксы). В этом смысле для самовоспитания народов, как и для самовоспитания отдельных людей существуют две необходимости. Первая велит нам устами греческого поэта Пиндара: «Стань тем, кто ты есть!» Это означает: возвысься над своими корнями, дай полностью развиться твоей личности! Вторая необходимость гласит: «Выйди далеко за пределы самого себя, углубись в то, что тебе противопоставляется, что тебе противоречит и что тем самым вытаскивает тебя на свет из твоей узкой щели, соединяя с универсальным, вселенским». Такое взаимное воспитание народов является, без сомнения, необходимой духовной подготовкой – в том числе и ко всякому политическому взаимопониманию и экономическому сотрудничеству. Иными словами, национальное образование – это отнюдь не пройденная фаза человеческого развития. Напротив, углубление в собственные традиции и развитие собственных дарований – это существенное условие плодотворности духовного обмена между народами. Но точно так же необходимо наднациональное образование, позволяющее нам учиться всему тому, что выросло вне наших собственных границ и нашей национальной истории и что, возможно, провидение определило нам в защиту от наших собственных традиций и нашей врожденной природы. Не случайно, например, та эпоха в начале XIX в., когда немецкий дух и разум достигли своего высшего развития, была еще и эпохой, в которой немцы вошли в теснейшую связь с окружающими их культурами и со всем богатством античности. Кто поразмыслит обо всех этих необходимых вещах, тому должно стать ясно как день: ресурсы самого разного рода неравномерно распределены по всему миру, что просто принуждает нас к самому тесному сотрудничеству и самому широкому обмену.

12. Опасности технической культуры ( Обращение к выпускникам средней школы )

Когда вы читаете легенду о Прометее – на чьей вы тогда стороне? На стороне Зевса или титана Прометея, который принес смертным огонь?

Вы, конечно же, на стороне Прометея. Мы все с юных лет привыкли принимать сторону того, кто принес в нашу жизнь силу огня, и даже если он сделал это без разрешения Зевса, мы с радостью прощаем его, потому что кем бы мы были без огня?

А теперь я задам вопрос: какой смысл был тогда приковывать титана к скале на Кавказе? И почему в легенде присутствует орел, который каждый день клюет ему печень? Неужели древние хотели только показать гнев отца богов? Но тут напрашивается следующий вопрос: почему Зевс усмотрел в подвиге Прометея ужасное преступление?

Что ж, в легенде заключен более глубокий смысл, чем кажется на первый взгляд. Часто видишь, сколь меланхолично народная душа в своих мифах и сказаниях воспринимает жизнь, предпочитая печальные, слезные истории, и можно подумать, что это не что иное, как страсть к сентиментальным ощущениям. Это, конечно, иногда имеет место, но в действительности эта любовь к трагическому идет от того, что народная душа своим простым взглядом на жизнь зачастую намного глубже проникает в саму жизнь, чем так называемый образованный человек, которому разнообразные знания не дают ощутить жизнь в ее общих чертах. Вспомните, что именно народ и его фольклор, несмотря на все почитание героизма, с ужасом и отвращением относятся ко всякому титаническому задору, ко всякому отклонению человека от истинного смирения и самоограничения. В античной поэзии это настроение часто выражал хор. В средневековой легенде о Фаусте мы тоже видим странную смесь робкого восхищения героем и уверенность в том, что бунтарь обречен на ад, то есть все, что он делает, в конечном итоге окончится трагедией и, стало быть, не принадлежит царству истинно творческой жизни.