Обратное зеркало - [8]

Стах встретил их в дверях мастерской:

— Никак Данила Святославович пожаловал, да не один, это никак тот парень, что помог тебе полутысячником стать?

— Верно молвишь, — отозвался Данила, — тот самый, найденыш, что жизнь князю спас, да мне помог, звать его Ингваром, и теперь он княжий отрок, подбери ему щиты для конного боя и пешего.

Пеший щит оказался большим и круглым с металлическим шипом в центре, вокруг которого располагалось изображение герба княжества: орел с короной на голове. Миндалевидный конный щит был также с гербом.

— Хорошая защита, парень! — проговорил Стах. — Ты хорошо начал и, думаю, мы о тебе скоро услышим. Удачи!

По дороге к воинскому дому Ингвар вспомнил вопрос, что давно хотел задать да все забывал.

— Данила, а кто такой Влад?

Лицо полутысячника потемнело. Он шепотом сердито произнес:

— Никогда не произноси это имя при князе. Это можно сделать только в одном случае, если ты приговорен к смерти, как тот метатель ножей, но при этом ты умрешь мучительной смертью. А Влад — брат нашего князя, они — близнецы. Ярослав оставил княжеский трон Мстиславу, видя в нем более достойного приемника. Влад посчитал это несправедливостью и, разругавшись с братом, ушел в степь, обещав отомстить. Его воинский стан находится в пятнадцати днях скачки от Китежа, прямо в сердце степи. Десять лет как он ушел, уведя с собой триста человек. Теперь их три тысячи. Они грабят караваны Китежа, убивают купцов и охрану. Князь охотится за Владом уже семь лет, но и Влад охотится на князя: три года назад его люди в стенах княжеского детинца попытались убить Мстислава, но погибла его жена, княгиня Ольга, а их дочь, Ярослава, была похищена. Скорее всего, ее уже нет в живых. Через два дня к стенам Китежа прискакал посол Влада и сказал, что если князь хочет увидеть свою дочь живой, то пусть отречется от великокняжеского престола в пользу Влада, и, получив дочь, убирается из Китежа. Все это проходило прямо перед городскими воротами. Мстислав тогда вышел к посланцу и сказал: «Да, была у меня дочь — самая красивая девушка в Китеже, да выкрали ее недруги. Но если я соглашусь на предложение Влада, то потеряю не только дочь, но и честь, а спасая ее, отдам княжество на растерзание врага. Так что нет у меня с этого дня дочери, и запрещаю я кому-либо при мне упоминать ее имя, под страхом мгновенной смерти». Вот так князь лишился и жены, и дочери. Упаси тебя боже, при нем об этом вспомнить. Два раза потом приходил Влад под эти стены вместе со степняками, но нам удалось отбиться и разбить их в союзе с верными клятве племенами. Но предатель опять ускользнул, и третья встреча братьев будет последней.

За разговором они не заметили, как дошли до воинского дома.

— Запомни, — прощаясь, произнес Данила, — теперь это твой меч, твой конь и твой лук. От того, как ты их будешь содержать, теперь зависит твоя жизнь, а также жизнь тех, кто рядом.

Утром на улице моросил мелкий дождик, небо было тяжелое и грустное, но климат был теплее, чем в прошлом мире Ингвара, зимы такой, которую он знал по крепким морозам, здесь не было, а холодом считался ноль градусов. Сорок минут Данила заставлял бывшего десантника бегать с трехпудовым грузом на плечах, затем учил ударам деревянным мечом, оттачивая приемы в поединках. После обеда была верховая езда. Вечером, когда Ингвар выскоблил до блеска своего коня и собирался провалиться в спасительный сон, к нему подошел Данила.

— Молодец, — произнес он, — у тебя есть все задатки, чтобы стать великим воином, но у тебя не хватает нашей практики и нашего опыта, это поправимо. Зато у тебя есть то, чего нет у многих хороших воинов, — он сделал эффектную паузу, — у тебя есть чутье: откуда будут нападать, и как будут бить. А теперь отдыхай.

Последних слов Ингвар уже не слышал — он спал.

Но в этот день случилось еще одно событие: возле воинского дома он встретил двух отроков, крепких ребят, лет семнадцати, и уже вдогонку услышал:

— Эй, урман, рыбья сыть, убирайся из Китежа, пока ноги держат!

Ингвар привык, что его имя вызывало у других насмешки, сначала в родном селе, затем в армии. Но он умел постоять за себя.

— Ты что-то имеешь против моего имени? И, кстати, я — не урман, а варяг, — бросил отрокам Ингвар.

— Гляди-ка, а эта нормандская гиена еще и по-нашему скулить умеет!

И тут Ингвар показал, на что способен рядовой десантных войск, пусть и бывший: прыжок к противнику — короткий удар ребром ладони в плечо (лопата по-десантному), и отрок валится на пол со сломанной ключицей. Разворот, с ноги — в челюсть второго, добивающий удар. Этот очнется минут через двадцать. Осмотревшись, и никого не заметив, Ингвар вошел в дом. С утра все началось снова: бег, мечи, лук, верховая езда. Но Данила был какой-то хмурый и только в конце дня, подойдя к Ингвару, спросил:

— Отроков зачем покалечил? Один три месяца на лавке проваляется.

— Впредь будут знать, что норманнские гиены могут не только скулить, но и ключицы ломать!

— Добре, — сказал Данила, — но если в следующий раз задумаешь поскулить, обойдись без переломов.

Ингвар молча кивнул, а потом добавил:

— Я не скулил, а выл в полный волчий голос.