Обращенный в Яффе - [5]

- Спасибо тебе, - сказал Роберт. Я видел, что он искренне растроган. - Знаешь, собака стоила восемьдесят фунтов. И еще пришлось бы ее откармливать. Это не наша Клякса. - Он повернулся ко мне: - Помнишь Кляксу?

- Я ее убил четыре дня назад.

- А эту когда убьете? - спросила девушка.

- Чем скорей, тем лучше, - сказал Роберт. - Но наверняка, конечно, не угадаешь. И неделю можно проканителиться. - Он задумался и, помолчав немного, добавил: - А то и две. Что было бы полной катастрофой.

- Только не для собаки, - сказала девушка. - Ей так и так конец.

- Она об этом не знает. Это было бы катастрофой для нас. Мы начинаем работать самостоятельно. Раньше работали втроем, а иногда и вчетвером. А тут решили рискнуть. Если выгорит, все башли поделим поровну на двоих. Дай-то бог, чтобы выгорело.

Мы расплатились и вышли, а я все смотрел на ее сильную шею, и прямой нос, и брови вразлет, и подумал о том мужике, который будет ее трахать в Тверии и которому она будет говорить, что он лучше всех; и если не лучше всех, то уж по крайней мере очень хорош. И представил простыню у них на кровати, которая намокнет от пота, но потеть будет он, а не она; ее тело останется сухим, и сильным, и твердым; а у этого малого не только не затвердеет, когда он уже будет кончать, а совсем размякнет, и потом он облепит ее этим своим телом, но не утомит. Не знаю, почему я об этом думал; может, слишком много выпил в автобусе, и такое полезло в голову. Но отогнать эти мысли не мог, еще я подумал, что у меня уже полно седых волос, как у тощ который ждал ее в Тверии и которого она еще не видела. Может быть, он вообще лысый. И потом, уже возле дома человека, который выдрессировал нашу собаку, я подумал, что даже если совсем поседею, у меня никогда не будет такой, как она - прямоносой, темноволосой и крылобровой.

Мы постучали в дверь, и в ответ раздался лай нашего пса. Человек, который нам открыл, стоял на пороге, широко расставив ноги; свет падал сзади, и лица его мы не видели, но он нас видел.

- Послушайте, - сказал он. - Я мало кого знаю в этом городе. Зато знаю самых отпетых.

- Забавно, - сказал Роберт. - Мы тут, в Хайфе, тоже никого не знаем. Зато знаем кучу людей в Тель-Авиве, в Эйлате. Даже пару-тройку в Содоме. - Роберт повернулся ко мне. - Наверно, невежливо с ним так разговаривать. Но ведь он заявил, что знает самых отпетых. А мы знаем лучших из лучших. То есть тех, на которых когда-то пробы негде было ставить, а теперь они в большом порядке. Но их-то как раз и надо остерегаться. - И опять обратился к человеку в дверях:- Давай собаку.

- Я вам верну деньги, - сказал тот. - Не хочу его продавать. Передумал.

- Почему?

Он усмехнулся.

- Ты говоришь, ваши дружки были когда-то подонками, а сейчас ангелы. То же можно сказать про этого пса. - Он внимательно посмотрел на нас, а потом добавил: - Я вам его не продам. Известно, что вы с ним сделаете.

- Здесь, в Хайфе, я не знаю ни одного торговца собаками, - сказал Роберт. - А мне надо завтра утром быть в Тверии, притом с собакой. Без собаки я не работаю. Зачем тебе этот пес? И не все ли равно, что мы с ним сделаем? - Роберт шагнул вперед, и теперь они стояли нос к носу: оба толстые, бледные и грузные - можно было подумать, откуда-то приехали, а не живут в этой стране, где солнце сжигает волосы и кожу и одежда быстро теряет цвет. - Ты знаешь, что добрая половина людей на свете недоедает? - спросил Роберт. - Что в Индии до сих пор матери на улицах всовывают в руки туристам грудных детей, потому что их нечем кормить? Ты подумал о том, что рабочий за железным занавесом может купить себе один дрянной костюм в месяц? Стоит ли переживать из-за какого-то пса?

- Я его не продам, - сказал тот. - Возьмите обратно деньги.

- Но я не умею работать без собаки.

- Вы не предупредили того малого в Яффе, у которого купили пса, что собираетесь с ним сделать.

- А он нас не спрашивал. Его интересовали только башли. Башли он получил, а нам нужна собака.

- Всех собак не перебьете. Но коли уж убиваете, моих не трогайте.

- Да ведь ты сам мелкий жулик. Продаешь специально натасканных собак, которые к тебе возвращаются.

- Жулик, это точно, - согласился он. - Но ты меня плохо знаешь. У каждого человека есть слабое место. Я не позволю убить этого пса.

- А я без собаки не могу работать. Говорю это в последний раз.

Они стояли друг против друга и молчали, а я на них смотрел. И опять подумал, что тот мужик в Тверии, который ждет девушку с сильным телом и прямым носом, наверняка похож на этих двоих. И наверняка часами просиживает на солнце, но кожа его не становится темнее; а ночью он будет потеть, и его пот будет стекать по ее телу. И все вокруг них намокнет: простыня, ее тело, и пачка сигарет, лежащая рядом с ним на ночном столике, тоже станет мокрой, когда он обхватит ее своей рукой, толстой, тяжелой и бессильной, как рука ребенка. И наверняка запах его пота забьет запах ее тела, и запах рыб с Генисаретского озера, и запах деревьев за окном. А у этих двоих был именно такой вид.

- Кончай, Роберт, - сказал я. - Обойдемся без этого пса. Бери деньги и пошли отсюда. Еще неизвестно, удастся ли найти такси, которое на ночь глядя поедет в Тверию.