Обращение Апостола Муравьёва - [30]
Невидимый Хан отчего-то прикрыл нового арестанта:
– Цыц, Щербатый, дай фраерку отдышаться, расспросы после… Не забава…
Марат, пошатываясь, поднялся на ноги. Осмотрелся. Камера, грязная, смердючая, с нарами в три яруса, пялилась глазами обитателей на новичка. Не зная, как себя вести, он решил поздороваться, но тотчас позади лязгнула дверь.
В камеру вошёл бычара, в милицейской форме, и, топорща губастый рот, позвал:
– Порядок, Карл Янович, жив мазурик… Не успели порвать…
Вчерашний старик посмотрел на Апостола серьёзно и, словно нехотя, бросил:
– Как в зеркало глядел… Однако… Пошли…
Милицейские приняли «смирно».
В здании Киевской школы КГБ, в правом трёхэтажном крыле светилось единственное окно, как раз на последнем этаже. Отсюда поверх и наискосок книзу виднелись сочные кроны патриархов. Они шатром укрывали от зноя, ветра и первого набега дождя асфальтовые дорожки, детскую площадку, старые со скрипом, качели. Поколения встречались и расставались на скамейках Полицейского сквера. Карл Янович Лауконен в такие часы предавался «оптимистической ностальгии», вмещавшей пространные воспоминания. Когда правительство поставило перед наукой новую задачу, пришлось привлечь с заслуженного отдыха старинные кадры. Карл Янович Лауконен воспринял призыв, как «дембельский» аккорд. В свои крепкие семьдесят четыре он мог дать фору молодым коллегам, уровнем знаний потягаться с корифеями науки. Именно поэтому на плечи Карла Яновича легли подбор и психологическая подготовка обслуги для будущих ракетоносцев. Хитроумная обязанность, если учесть, что начало совпадало с нулём, а контингент не должен уступать экипажам подводных лодок или расчётам ракетных шахт.
Стратегическая проблема, требующая педантичного подхода. Атакующий «Першинг» мог долететь из Европы в любую точку Советского Союза за шесть-восемь минут, поразить любую, пусть труднодоступную цель.
Ровно столько времени требовалось, чтобы открыть двухсоттонный люк боевой шахты. Таким образом, межконтинентальные ракеты страны могли быть уничтожены, не успев взлететь. Как ни билась над головоломкой инженерная мысль, спасти стратегические арсеналы от нападения противника представлялось невыполнимым. Именно поэтому было принято решение о создании мобильных ракетных комплексов. Требовались принципиально новые системы, и поставленная задача поражала грандиозностью. Ни в отечественной, ни в мировой практике не существовало подобного направления, впрочем, сопряжённого с тяжелейшими заморочками. Пусковой комплекс с межконтинентальной ракетой, весивший сто пятьдесят тонн, предполагалось поместить в железнодорожный вагон. Как этого добиться? Ведь поезд с огромным грузом должен ходить по общегосударственной железной дороге. Можно ли обеспечить безопасность ядерной боеголовки при скорости в сто двадцать километров в час? Не разрушатся ли от вибрации пути, выдержат ли мосты? Как снять нагрузку с полотна при старте ракеты? Устоит ли поезд на рельсах? Какими быстродействующими механизмами придать ракете вертикальное положение? Вопросы, вопросы, вопросы. Правда, Карлу Яновичу Лауконену приходилось искать решения, преимущественно связанные со свойствами человеческих душ. Требовались претенденты, обладающие суммой свойств: аналитическим умом, способностью добиваться цели любой ценой, жизнестойкостью, психологической гибкостью, уже не говоря о неоспоримом качестве – «преданности делу партии и правительства». Проблема намечалась трудоёмкая: многие спецобъекты страны нуждались в отборном человеческом материале. Его, к сокрушению Карла Яновича, становилось меньше с каждым годом. Решение нащупывалось, связанное с социальным компромиссом.
Вместе с подготовкой обслуживающего персонала ракетных установок Лауконену пришлось заниматься подбором машинистов на тепловозы. Если с воинами всё было ясно, то кадровые железнодорожники имели общий изъян: почти все чтили собственную выгоду выше государственных интересов. Ведь из девяноста шести подобранных специалистов преобладали люди гражданские, семейные, с достатком. Переходя в вооружённые силы, они, как правило, теряли в зарплате. Единственное, что могло их привлечь – и наверху согласились с Лауконеном – немедленное предоставление семьям квартир в крупных городах, ближайших к ракетным базам. С помощниками машинистов оказалось сложнее. Их полагалось по два на каждого машиниста, таким образом, дело усугублялось троекратной квартирной потребностью. Нереальной при трезвом рассмотрении, расточительством. Оставалось набирать из срочников, искать подходящих претендентов и учить делу.
Другой сложной и дорогостоящей заботой являлась занятость экипажа. Команда мобильного ракетного комплекса, перемещавшегося автономно в течение трёх недель, представлялась Лауконену стаей высокоразвитых акул, мечущихся в аквариуме в поисках ментальной жертвы. Персонал мобильной, как и стационарной, установки, пребывал в постоянном режиме ожидания, в пассивности, когда работы мало, зато свободного времени невпроворот. Здесь-то и прятались подводные камни: десятки неординарных личностей пускались за духовной пищей, сказать иначе, интеллектуальными развлечениями.
Конец XVIII века, Россия. У ставшего Тёмным Иным гвардейского поручика Андрея Полынского не задалась служба в Дневном Дозоре Санкт-Петербурга, и он переводится в Тверь. Казалось бы – сонная провинция, но ведь известно, что в тихой воде… Юноша не сразу осознает, что новый начальник использует его в качестве пешки в тонкой игре, причем пешки, способной превратиться в совершенно неожиданную фигуру.
Новое погружение в мир Дозоров – повесть Виталия Каплана «Иной среди Иных».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этой книге собраны самые, пожалуй, неудобные для верующих вопросы о Боге, а также письма реальных людей, искренне не понимающих чего-то в Творце и созданном Им мире. Ответить на них честно и по существу мы попросили авторов известного православного журнала «Фома» (foma.ru). Книга рассказывает: – о причинах страдания детей и невинных людей, – о подтверждениях существования Бога, – о планах Бога на человечество и конкретного человека, – о «способах связи» с Богом, – об отношении Бога к неверующим, – о различной посмертной участи людей, – о сочетании воли Бога и свободы человека.
Между Светом и Тьмой есть множество Кругов. И КАЖДЫЙ из Кругов — МИР. Но об этом знают немногие…Каково же обычному мальчишке из нашего мира — из Железного Круга — оказаться вдруг в Круге ином?В мире, где ему, бесправному рабу, надо для начала научится хотя бы ВЫЖИВАТЬ?В мире. где кто-то и почему-то все время пытается его убить, а кто-то иной — снова и снова отводить удары убийц?…
Обычный студент Андрей Чижик, запутавшийся в долгах мелким бандитам и несданных сессиях, оказался в параллельном мире – государстве, развитие которого из-за принятия странной религии замерло на уровне Древней Руси. Единственная для Чижика надежда вернуться домой – это отыскать загадочных лазняков, людей, которые с риском для жизни путешествуют между мирами и контрабандно торгуют добытыми там причудливыми товарами. Однако сделать это будет не так просто. В ходе поисков Чижику довелось быть боярским холопом и биться со степняками в рядах пограничных витязей, сражаться с разбойниками и скрываться от воинов Разбойного Приказа…
Это — роман. Роман-вхождение. Во времена, в признаки стремительно меняющейся эпохи, в головы, судьбы, в души героев. Главный герой романа — программист-хакер, который только что сбежал от американских спецслужб и оказался на родине, в России. И вместе с ним читатель начинает свое путешествие в глубину книги, с точки перелома в судьбе героя, перелома, совпадающего с началом тысячелетия. На этот раз обложка предложена издательством. В тексте бережно сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и инвективной лексики.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.