Оборотни Его Величества - [5]

— Эээ… добро пожаловать! Дозвольте осмотреть мешки, господин…

— Любопытство есть порок, чадо! — Владимир строго покачал головой. — Вы под чьим командованием службу несёте?

— К-ка-апитана Акентия Лихача, — стражники боязливо переглянулись.

Владимир несказанно обрадовался, вновь заулыбался.

— Помню-помню чадо непутёвое, что в прошлой моей, мирской, жизни котлы в запасе мыло. Значит, до капитана дослужился? Добро, добро… Что ж, проведаю завтра, грехи отпущу. Уж передайте как есть, дети мои.

— Так что передать-то?

— А передай, чадо, что Ладерик Доброслов зайдёт. С паствой.

Алебарды раздвинулись как по волшебству, стражники почтительно стянули шапки и потупились, чтобы откровенно не пялиться на остроухую часть «паствы». Владимир чинно вплыл в город, походя осенив солдат святым треуглом.

— Зачем вы солгали? — укорил его Вилль, когда ворота остались за спиной. Дан и Триш давились от смеха, Ярини тёрла переносицу, губ из-под ладони было не видать. Ирэн тоже заинтересовалась, перестала теребить мешок.

— Иначе нас до вечера допрашивали бы, а то и вовсе не пропустили. А так сразу поверили.

— А в чём дело? — спросила Алесса.

— В том, что никому из неверрийцев не пришло бы в голову назваться Ладериком Добрословом!

— Вот-вот, неверрийцам! — ухмыльнулся иномирянин.

— А этот Ладерик что, какой-то святой? — Алесса подёргала Вилля за рукав.

— Почти! Ладерик Быкобор — герой Алой Волны, и о нём каждая гарнизонная собака знает и чтит его подвиг! Во главе своего десятка и полусотни селян он защищал деревеньку Малые Горки, где укрылись раненые иноверцы, от двух сотен мятежников. И отбился без потерь! Вот что значит — проницательный и расчётливый командир! А потом он отмолил грехи, принял постриг и имя Ладерика Доброслова, и с тех пор ходит по Неверре в окружении верных послушников, давших обет целомудрия.

— И что конкретно тебя возмутило: сан или обет?

Тут захохотала и Ярини, а Лис перегнулся напополам.

Вилль дулся на подругу минуты две, потом, видимо, вспомнил, как сам отпускал подобные шуточки, чтобы не отставать от северингских сослуживцев. Он решил сменить тактику на устрашение:

— Леська, не вздумай во дворце подобное учудить. Раз сказанёшь, так потом всю жизнь отмываться будем оба.

— Хорошо, — кивнула Алесса, зная, что Вилль готов средь бела дня на небо выть, если в споре при свидетелях последнее слово — не за ним. Наедине хоть на голову лезь, сам плечо подставит.

— Да бросьте! Господа только друг перед другом выделываются, а при слугах знаешь, как кроют? И по матушке, и по бабкам до десятого колена, — хмыкнула Ярини.

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросила Алесса, запоздало сообразив, что «тыкнула» без напоминаний.

— Поживёшь в столице — узнаешь. А, может быть, и во дворце…

— Прислугой?! Ни за что!

— Мож, и госпожой! Мож, мы все теперя господами заживём! — размечтался Метис. Если утончённая смуглянка Ярини с безупречной фигурой и сногсшибательным обаянием и пришлась бы во дворце к месту, то «плод любви» всех четырёх рас вряд ли пустили бы дальше конюшни: шириной плеч парень пошёл в мать гномку, ростом — в бабку орчанку, от прабабушки эльфийки тоже немного перепало, зато басок прирождённого лесоруба и манеры точно достались от предков-селян.

Алесса фыркнула:

— Тем более — нет! Я без дела сидеть не могу, а у господ, небось, одна забота — орешки щёлкать… Да и те наверняка уже очищенными грызут! А как же артель наша? Шкатулки, ларцы? Кто людей лечить будет? Я хочу сад разбить лекарственный — аптеку открою!

— Так артель или аптека? — смеясь, поинтересовалась Ярини.

— Одно другому не мешает! Было бы желание, а возможности приложатся.

— Не нравится мне ветер, — мрачно перебил Вилль. — Этот расизм у ворот… Да и стражи много, хотя до Ярицы ещё два месяца, а нечисть тридцать первого листопада на боковую отправили. Странно.

— Точно, — встревожился и Дан.

Стражи в городе казалось — пруд пруди. К друзьям не цеплялись, хотя поглядывали косо. Ощущение было таким, словно угодили они в мышеловку.

— Слишком много людей, слишком много эмоций, — мотнула красными локонами демоница. — Ничего не разобрать.

— Сейчас выясним, — Вилль потянул подругу за руку.

Под стеной скучали две торговки. С приближением потенциальных клиентов постные лица засияли и расплылись вширь. Порода эта знакома всем: если купить только у одной, то от другой получишь заряд «доброжелательности» в спину. А бабки попадаются глазливые. Поэтому Алесса попросила печёное яблочко с мёдом, а её друг рискнул отравиться пирожком.

— Скажите-ка, почтенная, отчего в городе столько стражи? Праздник какой намечается или случилось чего? — будничным тоном поинтересовался Вилль, отсчитывая сколки.

— Не местные, что ль? — подслеповато прищурилась торговка пирогами.

— Из Вышковиц, — вперёд друга ответила Алесса. — Южане мы.

Загар поздней осенью привлекал больше внимания, чем тонкие черты лица, говорил Вилль без акцента, и его с натяжкой можно было принять за человека. А бабке так хотелось помолоть языком…

— Э-э, детки, да у нас такие страсти творились! — сделав большие глаза, торговка прижала кулачки к щекам. — Цирюльник энтот наперво людей начал стричь почём зря, а опосля и вовсе беда приключилась! Анператора нашего прямо в опочивальне убить хотели, да Бог помог! Хвала Иллиатару, защитил радетеля!