Обноженный - [2]

Даже Фанг с Могутой пришли посмотреть: зверя или человека они в лесу хорошо скрадывают. А вот коней… лесовики, однако. По коням у нас главный — потомок великих покорителей вселенной. Хорошо ворует. Наследственность?

Мне в конюшне торк так мозги заморочил, что я сдуру чуть по «Балде» не начал:

   «Бедненький бес

   Под кобылу подлез,

   Понатужился,

   Понапружился,

   Приподнял кобылу, два шага шагнул.

   На третьем упал, ножки протянул».

Я, конечно, не упал, но поднапрягся… излишне громко.

Да ну их всех! Здоровые лбы, а ржут как лошади. По-залезали на своих коней и сверху насмехаются! Я их подколки терпел-терпел, да и не вытерпел. Тут как раз пришёл Курт. Который князь-волк. Ну, ещё не волк, так — волчонок. Вымахал за лето. Видно, что ещё совсем молодой — тощий, голенастый, любопытный, всё играть норовит.

Вот он так, играючи, и рявкнул. Своим щенячьим баском.

К его виду и запаху наши кони уже кое-как привыкли. Только ушами прядают. А вот к голосу… Потом ближники мои долго с земли поднимались, пыль с ушей стряхивали, бока да головы щупали — а всё ль цело осталось после Ванечкиных с волчонком игрищ?

Потом… Разницу между мерсом и мерином понимаете? «Мерседес» с испуга за околицу не убежит. А мерина — лови теперь. Ловят они коней, и слова разные приговаривают… Баллады складывают. В отглагольных рифмах. К слову «мать». Всё про меня любимого. Видок у всех… злобно-глупый. Смешные они.

Послушал я их былины… И ушёл. В лес. Чтобы никто не видел моих заплаканных глаз. Так плакал… От хохота…

А тут ещё у поварни встречаю Алу. Половчёнок-то наш — у-у-умный! Годами мал, а насчёт «близок к кухне» — чётко соображает. Постоянно пребывает в «интимной близости». С местом общественного питания — для стряпух он ещё молод.

Я смотрю: он квас из ковша пьёт. Вкусно так делает — самому захотелось. Ну и спросил:

— Ты квас допил?

Он аж поперхнулся и на меня с такой обидой:

— Сам ты кваздопил!

Тут уже и я задумался. Я же говорю: кыпчёныш у нас — страсть какой разумник. Уже и русский язык понимает. А с идишем как? Идиша здесь ещё нет — одно ладино. Но проверить-то можно!

Проверям по простенькому диалогу:

— Начальник пошёл по цехам.

— Сам ты поц и хам!

Где тут нужно смеяться — ещё не понимает. Что такое «хам» — знает. Мужик такой был, допотопный. Первый поимённо известный трезвенник: сильно смеялся, увидев упившегося до полного раздевания папашку. С тех пор так и говорят: смеяться над ужратыми людьми — хамство. Папу, кстати, Ноем звали. Предполагаю — за издаваемые звуки.

«Поц» я Алу показал. По счастью — всегда с собой ношу. А вот «цеха» — пришлось объяснять. «Це — ха, а це — хи».

И пошли мы в лес втроём. Ха-хакая и хи-хикая. Рыдая и умываясь слезами.

Как известно от британских учёных: юмор — вид агрессивного поведения, и его проявления определяют мужские половые гормоны.

Юморизм хомосапиенсов при столкновении с непривычным — зависит от пола и возраста. Один БУ (британский учёный) купил себе моноцикл — велосипед из одного колеса. Катался себе по городу и слушал, что ему говорили. Собранная за пару лет коллекция реакций позволяет утверждать следующее.

95 % женщин проявляют позитивный интерес. «Сколь любопытен слабый пол» — смотри классику. Именно — взрослые женщины. Женские особи периода полового созревания более сдержаны или нейтральны. Дети, лет до 11, что мальчики, что девочки — реагируют одинаково.

Наиболее агрессивны юноши на пике гормонального выброса. Особенно — на собственном транспортном средстве. Типовая реакция: «вбыл бы гада!». С возрастом эта форма переходит в юмор. Мужской, естественно.

Судя по хихиканью Алу — девочку ему ещё рано. Хохочем все трое аж до слёз.

Нет, сначала мы только вдвоём рыдали. Потом у Курта наступил урок древолазанья. Как волки по берёзам лазают… Мы с Алу под той берёзой чуть не померли. От разрыва брюшной полости. Вот принципиальное отличие нас от японцев: нам нож для сеппуку не нужен — нам палец покажи. И мы сразу так «се пукнем»…! «Сеппуку» на японском означает — «испускание жизни». Вот мы и… испустили…

Потом Курт на берёзе между веток застрял. И мы полезли его снимать. Снимать волка с берёзы… Вместе с листьями. Это у нормальных людей — берёзовый веник. А у меня — берёзовый волк. Хоть в баню с собой бери. Как не поубивались… Потом мы с Алу валялись и рыдали на земле. А Курт слизывал наши слёзы. И тоже ржал. Как может ржать волк? — По-лошадиному. И с ржущего волчонка опадали листочки…

Такой весёлый был вчера денёк. А тут — батюшка родненький прямо с утра. Пришёл родительский долг исполнять: научать уму-разуму. У меня что — своих мозгов нет? Хотя понятно: дед мои — вынесет, свои — вставит. Предки… они такие. Выносимо-вставляльные.

— Ты, Иване, должен уметь справлять боярскую справу. Два главных боярских дела…

— Аким! Да знаю я: служить князю и управлять вотчиной.

— Не сбивай! Эгкхм… Ну да… Это — само собой. И это тоже. Но я про другое. Главные боярские дела… заруби себе на… Ну, там, где у тебя запомниться.

— Ой!

Это дед дворовую девку за задницу ущипнул. Та только взвизгнула и к печке отскочила, спиной прижалась, глазками хлопает.

Чего удивляется? Аким, конечно, мужчина сильно в возрасте, половина бороды — седая. Так ночью же — цвета не видать! А в остальном — орёл! Регулярный беркут. Как мне регулярно доносят.