Обменный ребенок - [15]
Ситуация была дурацкой. Каждый из родителей, стоя перед белой лакированной дверью, тряс ее и требовал впустить.
Папа первым понял бессмысленность положения.
— Прекрасно! — сказал он. — Пусть остаются. Мы уезжаем!
Я не осмелился возразить. Мама взяла сумку, надела голубую соломенную шляпу. Папа надел пиджак. Потом снял с крючка связку Биллиных ключей и сунул ее в карман. И связку запасных ключей тоже взял из буфета. «Теперь они не выйдут», — зло сказал он.
Мы покинули квартиру. Папа дважды повернул ключ в замке. И нижний замок, который мы используем в редких случаях, лишь уезжая в отпуск, тоже закрыл на два оборота.
Субботу мы посвятили осмотру окрестностей родного города.
Папа рассказывал мне то, что хотел рассказать Джасперу. Только по-немецки. А мне хотелось, чтобы по-английски. Я утром поспорил сам с собой, что папа наше «Зеленое кольцо» назовет «green belt» («зеленым поясом»).
Воскресенье, 26 июля
Мы с Билли проснулись в восемь часов. Проснулись от того, что мама открыла в нашей комнате окно. «Впустить свежий воздух», — сказала она и вышла.
Билли натянула одеяло на голову. Я вспомнил, что Билли вечером хотела рассказать мне что-то важное.
— Когда все заснут, — сказала она. — Кто их знает! Вдруг подслушивают.
Но, к сожалению, я быстро заснул. Папина поездка меня доконала. Сколько километров мы проехали и сколько бензина нанюхались!
— Билли! — окликнул я.
Билли высунула голову из-под одеяла.
— Ты хотела мне рассказать что-то важное.
— Но ты же заснул.
Она села и принялась было рассказывать, но тут опять вошла мама. На этот раз с чистым бельем.
— А ну-ка марш из кроватей! — сказала она. — Надо перестелить белье.
— Позже, — прошептала Билли. Она сказала это мне, предполагая потом рассказать о чем-то важном. Но мама отнесла это на свой счет.
— Нет! Сейчас, — сказала она. — Позже мы поедем в Шенбрунн. Осматривать дворец.
Вздыхая, мы выбрались из постелей и вышли из комнаты. Дверь Джаспера была открыта. Внутри все блестело. Мама там уже поорудовала и ликвидировала все намеки на беспорядок. Джаспера не было видно. Оказалось, он сидел в гостиной за завтраком. У него были мокрые волосы. Наверное, папа его опять помыл. Джаспер выглядел подавленно, как душевнобольная горилла в зоопарке.
Папа тоже сидел за столом. Он коротко кивнул нам. Я думаю, он еще не знал, разговаривать ему с Билли или нет. Время покажет, прощены ли «жалкие обыватели» с двумя пощечинами или еще день будет длиться наказание.
Я, поедая свой завтрак, заметил: Билли с Джаспером обмениваются взглядами. Взглядами, полными взаимопонимания. Мне тоже захотелось к ним подключиться. С Билли сигнализация мгновенно наладилась, Джаспер же меня проигнорировал.
Тут папа выдал:
— В девять отъезд. Едем осматривать Шенбрунн.
— Я не поеду, — сказала Билли. — Мне плохо.
— Пустяки! — заявил папа. — Впрочем, пожалуйста, поедем без тебя.
Билли поднялась. Я заметил, она выразительно поглядела на Джаспера. Джаспер почти незаметно кивнул, потом проговорил: «I feel sick» («Я болен»). И встал. Билли промаршировала из гостиной. Джаспер — за ней. Я почувствовал себя покинутым. Во мне шевельнулась ревность. Было ясно: между Билли и Джаспером что-то произошло, о чем я не догадывался, потому что меня таскали по окрестностям Вены. Если бы я не знал, что Билли интересуют только красивые парни от восемнадцати и выше, я решил бы, что она влюбилась.
Я не хотел быть в стороне еще один день и с отчаянным мужеством заявил: «Мне тоже плохо». Потом выскочил из гостиной. Я проскочил мимо открытой двери Джаспера и увидел, что тот лежит одетым на кровати.
Ну точно мертвец в гробу: закрытые глаза, руки крест-накрест на животе. В Биллиной комнате та же картина: одетая Билли поверх свежезастланной постели. Оставалось и мне улечься в позе мертвеца.
Билли тихо спросила:
— Тоже бастуешь?
— Конечно!
Билли вздохнула.
— Как ты думаешь, они поедут во дворец вдвоем?
— Думаю, нет.
— Как бы мне хотелось опять влезть в наушники!
— А что тебе мешает?
— Не получится. Тогда у Джаспера никого не останется. Ты ведь тоже его не выносишь.
Я пробормотал что-то уклончивое.
— Нет-нет! Ты его не терпишь, потому что его навязали на твою шею без спроса.
— Но ведь они пригласили Тома…
Билли тут же прервала меня:
— Слава богу, что не явился этот образцовый идиот!
— Почему идиот? Его фотография тебе понравилась!
— Можно ошибиться. Пусть тебе сам Джаспер о нем расскажет.
Мысль о том, что Джаспер что-то расскажет, показалась мне абсурдной. Я разозлился на Билли.
— Запакуй своего Джаспера в серебряную бумагу и обвяжи бантиком! — взорвался я.
— Ага! Понятно! — Билли тоже вскипела. — Если папочка с мамочкой кого-то не выносят, пай-мальчик с ними заодно. А что это ты, собственно говоря, лежишь? Почему не едешь осматривать дворец? В награду получишь мороженое!
— Это подло! — сказал я.
— Ты прав! — Билли успокоилась. И спустя минуту пробормотала: — Прости, Вальди!
Она проскользнула в гостиную. А вернувшись, с ухмылкой сообщила:
— Кажется, уезжают. Папа сказал, что наденет старые брюки. А мама делает бутерброды.
Билли была права. Послышались торопливые шаги. Потом мама сказала что-то про корзинку, которую возьмет на случай, если поспела смородина. Затем мы услышали, как мама разговаривает с бабушкой по телефону: «Мы едем на дачу. Хочешь поехать с нами? Нет, дети не едут. Нет настроения».
