Обмасонивание - [50]

«0,02-0,04 мм»… Для сравнения: толщина человеческого волоса 40-120 мкм. Половина толщины тонкого волоса… Прокуй, возясь с балансировкой турбин, имеет уже микрометры. До «лорд-канцлера» Модсли, которым в первом десятилетии 19 века измеряли с точностью до десятитысячной доли дюйма (- 3 мкм) мы не дошли. Задержались на обычной для гладких микрометров 21 века — шаг 10 мкм.

А М1200…, да хоть М600! Сыпани врагу в лицо и наплюй в очи… Человек — существо гидравлическое, 2/3 — вода. Если у него глаза зацементировались, то… Или — пол-стакана порошка бедняге в рот и дать запить… или в какое другое естественное отверстие…

По ГОСТу схватывание начинается через 45 мин и заканчиваться через 12 ч. Но если подсыпать гипса выше 3,5 %… плюхнуть соды… подогреть цемент при помоле… можно дойти до нескольких минут?

А вы говорите: «ноги в тазик»… Работать надо с качественным материалом!

«Стоят дворцы стоят вокзалы.

И заводские корпуса, и заводские корпуса.

Могу назвать вам адреса.

А без меня, а без меня тут ничего бы не стояло

Тут ничего бы не стояло, когда бы не было меня».

«Стояло» — здесь про «здания и сооружения». А то, про что вы подумали, и без меня у местных не худо стоит. Хотя, конечно, не столь твёрдо, как изделия из «фортификационного бетона».

Актуальность цемента возросла для меня скачком в тот момент, когда я «перешёл Рубикон». Хотя бы только в мозгах. Умозрительные рассуждения о «ЗБ» типа: «а вот хорошо бы…», начали разворачиваться в цепочку конкретных шагов. Производство цемента — один из них. Создаваемые возможности вызывали следующие примеры применения. Волго-Дон — из очевидного. Начатый при Петре Великом, проект был остановлен после того, как в ледоход снесло оголовье канала. Инженер-немец после этого тайком сбежал из России по паспорту своего слуги.

В голове закрутились и иные, нереализованные в РИ, проекты.

Я не могу строить большие высокие плотины, создавать водохранилища. Нет железных или асфальтовых дорог. Потом когда-нибудь… А пока — реки. И, как развитие речной сети — каналы.

Помимо каналов «волоковых», вроде «копанки» у Усвят, каналов дренажных, вроде моих в Пердуновке, воспоминания молодости об электронных устройствах с разными трактами отрицательной и положительной обратной связи, заставили подумать о совершенно отсутствующем в «Святой Руси» классе каналов — «обводных».

Идея напрочь отсутствовала на «Святой Руси», была потрясением для Боголюбского и многих других. Её реализация позволила решить тысячелетнюю(!) экономическую и, естественно — политическую проблему. Создав кучу новых. О чём — позже.

Были и некоторые другие… оказии.

Глава 538

Не прошло и года. В славном городе Кельне, в добром крепком доме, что располагался вблизи новых (1160 г. постройки) городских стен недалеко от монастырской церкви св. Пантелеймона, где похоронена императрица Священной Римской Империи Феофано, заменившая в роли супруги Отона Второго изначально предполагаемую царевну Анну, отправленную платой за помощь в жёны Владимиру Крестителю, трижды стукнуло дверное кольцо. Дверь бесшумно отворилась, пришедшего впустили. Никто из посторонних не видел, как у гостя забрали плащ с капюшоном, тяжёлую сумку, пояс с кинжалом, завязали глаза и, поддерживая под руку, повели внутрь.

Запутанные переходы, стёршиеся ступеньки каменных лестниц, привели к толстой, судя по звуку, дубовой двери. После семи ударов молотком старинная дверь, истошно скрипя петлями, отворилась. Гостя провели внутрь. Даже в повязке на глазах он ощутил мрачность большого пустого подземелья. Где-то вдали чуть слышно заиграла свирель. Ей грустно ответила арфа. Легкие покашливания, шёпот, шарканье ног свидетельствовали о присутствии вокруг немалого количества людей.

Повязку сняли, и гость увидел обширное помещение с низким потолком, поддерживаемым толстыми короткими колоннами кроваво-красного камня. Восковые свечи в высоких золотых подсвечниках очерчивали пятно света перед ним. Прямо перед ногами лежал ковёр. С весьма реалистически вышитым открытым гробом в разверстой могиле. Переливающиеся в свете свечей серебряные нити занавесей между колонн, с изображениями мастерков и молотков, линеек и наугольников, отвесов и уровней, звёзд Давида и глаз Гора, ограничивали пространство для ищущего по сторонам взгляда.

Напротив пришедшего, за ковром с вышитой могилой, стояли три резных кресла. Занимавшие их люди, в мертвенно белых масках и расшитых золотом и серебром мантиях с капюшонами, молчали. Наконец, средний из них протянул вперёд правую руку, ладонью кверху, и заговорил:

— Брат Фридрих, ты искал встречи с нами, и вот ты здесь.

— Я приветствую Великого Магистра Вольных Каменщиков, я рад видеть своих братьев по трудам на пользу и усилиям во благо. Идущих по путям, предначертанным великим мастером и учителем, строителем храма Соломона, мудрым Хирамом Аббифом.

И Фридрих Кельнерман (а это был он), указал кивком на гобелен за спинами магистров. Там были вышиты картины из жизненного пути великого строителя.

— Вот именно, — сказал грузный человек слева, — помнишь ли ты путь нашего основателя и вдохновителя, мудреца и пророка, величайшего из великих, заложившего краеугольный камень в здание нашего братства? Я напомню тебе, — продолжил он, не ожидая ответа.