Облик - [13]

модели. Нужно быть по крайней мере пять футов девять дюймов4 или выше, а я пять футов семь

дюймов5.

– Это странно. Джесси – парень-серфенгист из Корнуолла. Откуда ему это знать?

Она снова пожимает плечами.

– Не знаю. Он знает много странных вещей.

Еѐ глупая улыбка возвращается. Теперь она лихорадочно думает о сѐрфинге и о погоне за

Джесси. Затем выражение еѐ лица снова меняется, и она смотрит на меня задумчиво, склонив

голову набок.

– Но мы говорим не обо мне. Мы говорим о тебе. Если подумать, всѐ понятно. Один раз я

смотрела передачу про моделей, и там сказали, что девушки, которых выбирают необязательно те,

о ком вы думаете. Им нужны люди, которые ... необычные. Они должны особенно выглядеть. И

они упомянули минимальный рост. Ты, должно быть, пять футов и одиннадцать дюймов6.

– Итак, Саймон выбрал меня потому что я чудовищно высокая.

– И чудовищно худая. А он не сказал, что думает, что ты выглядишь великолепно?

– Нет. Он сказал "удивительно".

– Всѐ равно. Преодолей себя, Tи!

– Ты только что сказала, что я могу быть моделью!

Снова тишина. Ава что-то замышляет, пока оценивает свои идеальные ногти.

4 175 см.

5 170 см.

6 180 см.

– Да, в самом деле, – в итоге говорит она с растущим волнением в голосе. – Если бы этот

парень был настоящим, ты могла бы! Было бы так здорово. Ты могла бы получить много

бесплатных вещей и дать мне что-нибудь. Ты могла бы рассказать мне о знаменитостях, какие они

за сценой, приѐмах бизнеса...

– И принимать наркотики и заработать анорексию, – напоминаю я ей, думая о маме.

Она фыркает.

– Они не могут всѐ это делать. Кроме того, мама никогда бы не позволила тебе заработать

анорексию. Она практически пичкает нас, как будто у нас действительно анорексия. Во всяком

случае, ты ешь как лошадь. Если бы тебе пришлось прожить более двадцати минут без печенья, ты

бы свалилась.

Это правда. Однако Ава стала рассматривать другой изъян в плане: помимо того, что я не

так уж и красива, но клинически безумна – мама. Она полностью запретила мне даже попытаться

стать моделью. Я указываю на это.

– Я уверена, что смогу убедить еѐ, – говорит Ава, беспокоясь о своих ногтях. – Подумай о

деньгах, Тед. Линда Евангелиста не встает с постели меньше чем за десять тысяч долларов в день.

– Кто такая Линда Евангелиста?

– О, ради Бога! Во всяком случае, представь себе, что мама смогла бы сделать с десятью

тысячами долларов.

Я не могу. Я могу представить себе, что я могу сделать с десятью тысячами долларов –

разменянными на фунты, конечно. Я бы хотела получить обратно наш старый коттедж в Ричмонде.

Сад. Мое собственное пространство ... которое я не ценила, пока оно у меня было. Ох, и я хотела

бы купить пару школьных юбок. Длинных. И много нижнего белья.

– Но есть другой вариант, – намекает Ава. Я не уверена, что она сама верит, что для мамы

деньги будут значимым аргументом.

– Ох. Какой?

– Не говорить ей. Не с самого начала, во всяком случае. Пока ты не станешь супер-

успешной. Никто не будет против, если ты станешь супер-успешной.

– Блестящая мысль. Гениально, – говорю я. Я не часто саркастична с сестрой, но честно.

Это самая бредовая идея, которую я когда-либо слышала.

– Слушай. – Она садится снова, обхватив руками колени и положив голову на них. Она

выглядит обессиленной. Эти темные круги под глазами были ещѐ одним ключом к разгадке.

Кажется невозможным, что кто-то, с кем ты находишься каждый день может болеть раком, а ты

даже не видишь этого. И здесь мы говорим о том, чтобы быть моделью: должно быть мы обе

сумасшедшие. – Я собиралась быть... занятой этим летом. Приемы у врача и ... ты помнишь Нэн.

Химиотерапия это трудно. У тебя должно быть что-то забавное, чтобы думать об этом. Мы обе

должны иметь что-то. Ты не можешь положиться на меня в плане веселья.

Это верно. Я знаю, я полагаюсь на неѐ слишком много, но она всегда была там –

придумывая сумасшедшие вещи – и думаю, я просто привыкла к этому. Конечно, это раздражает

иногда, но я не хочу, чтобы что-то менялось. Определенно не так. Если психолог спросил бы меня,

что я чувствую прямо сейчас, я бы сказала, что расстроена, расстроена и напугана.

Наконец, Ава выключает свет, и я лежу в темноте, размышляя. Об Аве, обо мне, о Симоне.

О том, что у тебя отбирают целое лето, потому что отец заметил шишку у тебя на шее. О заработке

в десять тысяч долларов в день. Это правда возможно? И кто такая Линда Евангелиста, в конце

концов?

Глава 8.

На следующей неделе солнце становится жарче с каждым днѐм. В школе травянистый

холмик заполняется людьми, загорающими между экзаменами. Дома побледнели листья ясеня, и

он выглядит почти так же хорошо, как деревья в Ричмонде. Когда мама не работает, она полностью

погружается в книгу рецептов питательных летних салатов с красными фруктами и зелеными

листьями. Очевидно, темные цвета полны антиоксидантов, и они помогут Аве поправиться –

вместе с огромным количеством химикатов, которое начинают ей вводить. Лично я не вижу, как