Облдрама - [57]

— А что, собственно, случилось? — озабоченно переспросил он.

— На сцене кто-то порезал ножом экран, — холодно объяснила директриса.

— Экран? Ножом? Такой великолепный экран? — заохали артисты.

— Мы вам очень сочувствуем, — смягчившись, продолжал Шагаев, — но нам, к сожалению, пора ехать, у нас спектакль…

— Вы не уедете до тех пор, — уже зло сказала директриса, — пока мы не найдем, кто это сделал.

— Да это, ч-ч-черт знает что т-т-такое, — возмутился дядя Петя.

— Вы что же думаете, — поддержал его Рустам, — это мы порезали ваш экран?

— Я ничего не думаю, — повысив голос, оглянулась директриса, — я прошу всех до выяснения, кто это сделал, находиться в Доме культуры и никуда не отлучаться. Мы уже вызвали милицию.

— Вот это да, — зашумели артисты, — кто ж такое отчубучил?

— Нечестно это, — крикнул гнусавым голосом рабочий сцены.

— Вот о чести здесь говорить не приходится, — взорвалась директриса, — ни один человек не покинет Дом культуры, пока не прибудет милиция.

— Ну что ж, — ледяным тоном сказал Шагаев, — выходите, будем ждать милицию.

Артисты один за другим, как преступники, вышли из автобуса и гуськом побрели к Дому культуры.

— Ерунда всё это, — возмущался Троицкий, — некому у нас заниматься такой подлостью. Разве, кто-нибудь из местных?..

— На сцене, кроме ваших, никого не было, — уточнила директриса.

— Ну, значит, я взял нож, подошел к экрану и, черт знает зачем, вспорол его сверху донизу. Ну, вы подумайте, зачем мне это нужно?

— Мы этого не знаем, — заявила директриса.

Артисты, не раздеваясь, присели в вестибюле. Директриса оставила у дверей уборщицу, а сама скрылась в кабинете.

Приехала милиция. Всех стали по одному вызывать в кабинет директрисы. Кто-то задерживался дольше, кто-то выходил сразу, брезгливо морщась.

— Не пойду я, — свирепел Троицкий, нервно мотаясь из угла в угол, — ещё не хватало, чтобы меня допрашивали. Не хочу. Если считают, что это я сделал, пусть сразу берут и сажают. Зачем допрашивать?

— Не скажи, он дядька башковитый, — грустно заметил Рустам, уже допрошенный следователем, — разберется.

Артисты подавленно молчали.

— Можете садиться в автобус, — показалась в дверях кабинета директриса.

— А что? Нашли? — спросил испуганно Рустам.

— Гражданин Шагаев, зайдите в кабинет

— Я? — удивился Шагаев. — Хорошо. Я сейчас, — как-то суетливо застегиваясь, прошел он за директрисой в кабинет.

Минут через пять появился Шагаев. За ним без шапки, понурив голову, плелся молодой парень, мебельщик, недавно взятый в театр, а следом его друг.

Шагаев пропустил их вперед и, войдя за ними в автобус, захлопнул дверь.

— Так кто же, Дмитрий Олегович? — не выдержал Рустам, — интересно всё-таки.

— Поехали. Да вон они, — не оборачиваясь, кивнул Шагаев в конец автобуса, где сидели, развалясь, мебельщики.

— А как узнали? — допытывался Рустам.

— Прижали его, молодчика, всё рассказал.

— А зачем он это сделал? — приставал Рустам.

— Этого уж я не знаю. Вы у него спросите.

— Действительно, — обернулась к парню Инна, — ты зачем это сделал?

— Тебе какое дело, — нехотя выговорил он.

— А ты, что тыкаешь? — возмутился Шагаев.

— А ты?.. — так же спокойно и лениво поинтересовался мебельщик.

— Нет, всё-таки интересно, зачем ты это сделал? — настаивал Рустам.

— А что она говорит, будто я пьяный.

— Кто говорит? — вскочила помощница режиссера.

— Вы… сказали, — так же бесстрастно ответил он.

— Бесстыдник, глаза твои бесстыжие. Актеры вместо тебя мебель двигают, а ты где-то прохлаждаешься… и не стыдно?

— Пусть поработают… не всё же дурака валять. Она меня пьяным обозвала, а я вам устроил спектакль, чтоб рабочего человека не обзывали. А то… вон вы как вырядились, а мы, значит, на вас вкалывать должны. А этого не хотите? — Парень встал и, цепляясь за поручни, завис над Инной.

— Отодвиньтесь, пожалуйста, — попросила она.

— А что, вам не нравится?..

Парня сильно качнуло, и он, не удержав равновесия, плюхнулся Ланской на колени.

Троицкий не успел опомниться, как Вольхин схватил парня за плечи и толкнул к дверям. Шофер, заметив драку, съехал на обочину, открыв дверь, и Сеня вытряхнул уже не сопротивлявшегося мебельщика из автобуса.

— Поехали, — спокойно сказал он.

Шофер, не раздумывая, нажал на газ.

— Подождите, подождите, — опомнилась Инна, — куда вы?

— В театр, — досадовал Троицкий, что сам не врезал мебельщику.

— Нельзя его бросать на дороге, Дима, — обернулась она к Шагаеву.

— Ничего, не пропадет, — успокоил её Вольхин, с бледным дергающимся лицом.

— Остановите автобус, — потребовал Шагаев, — надо его забрать.

— Врезать ему надо было, а не… — взорвался Троицкий.

Автобус остановился. Парень быстро нагнал их, осторожно пробрался на заднее сидение и затих там до самой Новой Руссы.

XXI

В номере Вольхин разделся и сразу уснул. Троицкий лег на постель в чем был, поверх одеяла, укрывшись плащом, и даже не смог задремать.

После получасовой тишина в дверь постучали — это их будила дежурная.

Сеня поднял голову, огляделся, сел, потом снова завалился в постель и затих.

— Ты заболел? — подождав немного, спросил Троицкий.

Сеня заворочался, застонал, сбросил с себя одеяло.

— Ой, — жестко потер он ладонями заспанное лицо, — и приснится же такое!