Облако - [6]

Шрифт
Интервал

Я ведь уже привык к той мысли, что преступник выстрелил именно оттуда, поэтому результаты наших исследований меня совершенно обескуражили.

А тогда откуда же, чёрт возьми, был сделан выстрел?!

Я снова принялся изучать карту. Вот дача Вохрина. Вот лес в сотне метров от неё. Вот сектор на севере от дачи — откуда–то отсюда прилетел смертоносный снаряд. Вот железнодорожное полотно, стрельбище… а дальше на многие километры ни одной жи–вой души… Значит всё–таки стрельбище?.. Но в тот день было воскресенье…

— Хорошо, — вздохнул я. — Давайте исключим и другие расстояния: километр, полтора и так далее.

А Милешкина и не нужно было упрашивать. Он и сам очень заинтересовался всем этим. Да что там — Милешкин был совершенно очарован исследуемой ситуацией, заинтригован, возбуждён от предвкушения близкого успеха. Поэтому Пётр Александрович охотно вернулся к своим экспериментам с биоманекенами. Начали с небольших дистанций: триста метров, пятьсот… Всё так же, тем же способом добивались нужных характеристик полёта пули. Выстрел со скоростью 335 метров в секунду соответствовал дистанции в пятьсот метров. Полученное входное отверстие было совсем другим, не таким, как у убитого. Анализ показывал, что стрелок находился чуть дальше. Но ближе, чем два километра.

— Может быть, стреляли с самолёта? — не выдержал я. — С облака? Со спутника телесвязи?

Нервы мои были на пределе. Мне почему–то хотелось нагрубить, заорать во всё горло. Или бросить это дело к чёртовой матери…

— Нет, — спокойно ответил профессор, — теперь уже ясно, что стреляли вот отсюда.

И ткнул своим коротким и чуть кривоватым пальчиком в карту.

— Из леса?

— Несомненно! Вспомните: в теле Вохрина были найдены растительные фрагменты. А это значит — что? А вот что, милый вы мой: прежде чем влететь в тело Вохрина, пуля прошила листву деревьев, как игла кусок шёлка. И кое–что принесла с собой в лёгкие и печень жертвы. Да и расстояние выстрела вполне соответствует… Да, милый мой, преступник сидел где–то тут.

Он немного подумал и добавил:

— Сидел или стоял, или шёл, или лежал…

— Или летел, — не удержался я.

— А вот голову терять не следует, молодой человек, — мягко пожурил меня Милешкин.

За время работы мы сблизились с ним настолько, что я даже не извинился за свою реплику.

— Но кто, кто мог стрелять из леса? — задал я сам себе вопрос. — Охота в этих краях не ведётся… тем более с помощью автомата. А вот отсюда, — я показал на карте, — из воинской части оружие не пропадало, мы проверили. И каждый выстрел здесь на строгом учёте…

Милешкин медленно вёл мизинцем по карте и беспрестанно гримасничал (это свидетельствовало о крайней степени напряжения его мысли). Потом вдруг хохотнул (так может только он — стыдливо, кокетливо, чуточку по–женски) и лукаво глянул на меня:

— А что если стреляли вот отсюда?

Он снова ткнул в карту пальцем.

— Это железнодорожный путь, — отмахнулся я.

— Вот именно! — профессор оживлённо пробежался по своему кабинету. — Вообразите себе: пальнул кто–нибудь из проходящего поезда, наобум, просто так, из озорства. Может быть такое? А что если у мерзавца руки чесались, а? Вот он и пальнул…

— Да из чего, из чего пальнул–то?! Из автомата Калашникова?!

— Проверяйте, — пожал плечами Милешкин. — Мы сделали всё, что могли.

Пришлось нашей группе проверить и это. И что же оказалось? А оказалось, что как раз в день гибели Вохрина и в то же самое время по этой железнодорожной ветке проследовал эшелон с охраняемым грузом. Поезд ехал в Чечню. Взвод охраны был вооружён автоматами Калашникова, всего восемь единиц оружия. Автоматы, конечно, мы изъяли, была назначена экспертиза. По той пуле, которая была извлечена из трупа, легко нашли нужный АК‑74 и определили его владельца. Самого же «стрелка», ефрейтора Сычугина, привлечь к ответственности не удалось: вскоре после своего рокового выстрела он погиб под Гудермесом.

Когда профессор Милешкин ознакомился с результатами нашего расследования, он лишь руками развёл. Потом покачал головой, вздохнул и тихо сказал:

— А вы говорите — «облако»…

5. Сычугин

…Эшелон был в пути больше двух суток. Дежурили по четыре часа. На каждой остановке, как, впрочем, и в пути, командиры требовали от охранников повышенной бдительности. На душе у солдатиков было муторно. О том, что поезд тащился в Чечню, им не сказали, но это и так было ясно. Дежурства были скучными и казались совершенно ненужными: кому понадобятся все эти монстры — бэтээры, бээмпэшки и «Уралы» — здесь, в чернозёмном сердце России? Вот южнее, ближе к Кавказу — там да, там, если бы удалось хоть что–то из этого хозяйства «загнать», можно было бы выручить неплохие деньги, на всю жизнь хватило бы… Так думал ефрейтор Сычугин, сидя в железнодорожной платформе, груженой бронетехникой, и накрывшись плащом, чтобы было теплее. Нет, Сычугин, конечно, не собирался продавать всю эту тяжёлую технику, которую охранял, да если бы и хотел — не смог бы. Но — о чём бы ни думать, только бы не думать о главном. Мать пишет, что совсем всё кругом пришло в упадок: зарплату, например, вообще забыли, когда получали, а с посевной еле справились, чуть ли не всем миром сбрасывались на горючее. Письмо пришло в Рязань. Мать писала, что ждёт не дождётся и не знает, как прожить ей эти последние полгода, оставшиеся до возвращения сыночка её, Коли Сычугина, в родительский дом…


Еще от автора Алексей Станиславович Петров
Адюльтер доктора Градова

Внимательный читатель при некоторой работе ума будет сторицей вознагражден интереснейшими наблюдениями автора о правде жизни, о правде любви, о зове природы и о неоднозначности человеческой натуры. А еще о том, о чем не говорят в приличном обществе, но о том, что это всё-таки есть… Есть сплошь и рядом. А вот опускаемся ли мы при этом до свинства или остаемся все же людьми — каждый решает сам. И не все — только черное и белое. И больше вопросов, чем ответов. И нешуточные страсти, и боль разлуки и страдания от безвыходности и … резать по живому… Это написано не по учебникам и наивным детским книжкам о любви.


Роман с Польшей

Те, кому посчастливилось прочитать книгу этого автора, изданную небольшим тиражом, узнают из эссе только новые детали, штрихи о других поездках и встречах Алексея с Польшей и поляками. Те, кто книгу его не читал, таким образом могут в краткой сжатой форме понять суть его исследований. Кроме того, эссе еще и проиллюстрировано фотографиями изысканной польской архитектуры. Удовольствие от прочтения (язык очень легкий, живой и образный, как обычно) и просмотра гарантировано.


Остаться у бедуинов навсегда!

О сафари в Сахаре, верблюдах, бедуинах и звёздном небе.


Северин Краевский: "Я не легенда..."

Его называют непревзойденным мелодистом, Великим Романтиком эры биг-бита. Даже его имя звучит романтично: Северин Краевский… Наверно, оно хорошо подошло бы какому-нибудь исследователю-полярнику или, скажем, поэту, воспевающему суровое величие Севера, или певцу одухотворенной красоты Балтики. Для миллионов поляков Северин Краевский- символ польской эстрады. Но когда его называют "легендой", он возражает: "Я ещё не произнёс последнего слова и не нуждаюсь в дифирамбах".— Северин — гений, — сказала о нем Марыля Родович. — Это незаурядная личность, у него нет последователей.


Эммануэль

За что я люблю рассказы Лёши Петрова — это за то, что за внешней многозначительностью скрывается, на самом деле, очень простая и забавная история. В то же время, рассказы Алексея нельзя упрекнуть в примитивности: они написаны очень добротным языком и практически всегда — в контексте русской литературы (я даже не про этот конкретный случай).Примечание. Читая данный рассказ, позаботьтесь о звукоизоляции помещения, иначе Ваш хохот испугает окружающих:)))[b]Редактор отдела критики и публицистики,Алексей Караковский[/b].


Тост

В рассказе нет ни одной логической нестыковки, стилистической ошибки, тривиальности темы, схематичности персонажей или примитивности сюжетных ходов. Не обнаружено ни скомканного финала, ни отсутствия морали, ни оторванности от реальной жизни. Зато есть искренность автора, тонкий юмор и жизненный сюжет.


Рекомендуем почитать
Оттепель не наступит

Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.


Месяц смертника

«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.


Осенние клещИ

Нет повести печальнее на свете, чем повесть человека, которого в расцвете лет кусает энцефалитный клещ. Автобиографическая повесть.


Собака — друг человека?

Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак (с).


Смерть приходит по английски

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тринадцатое лицо

Быль это или не быль – кто знает? Может быть, мы все являемся свидетелями великих битв и сражений, но этого не помним или не хотим помнить. Кто знает?