Обитель зла - [111]

Он всю ночь не спал, а на следующее утро с тяжелым сердцем позвонил комиссару Нери, желая поскорее избавиться от этой неприятной обязанности. Он мечтал о том, чтобы его оставили в покое, и не желал больше слышать об убийстве. Он хотел разговаривать с женой о своем любимом тосканском супе с хлебом – ribollita, о предстоящем сборе оливок и о неудачной проповеди местного пастора, а не о трупе синьоры, которая была puttana [104], и, вероятно, получила то, что заслужила.

Нери стало не по себе, когда Алессио вкратце рассказал ему по телефону, в чем дело. Что за день сегодня? Четверг, третье ноября. Небо в серых тучах, моросящий дождь. Лето окончательно закончилось. Габриэлла за завтраком, с недовольным видом помешивая кофе с молоком, провозгласила, что проведет утро у парикмахера. Ее волосы нуждаются в подкраске и новой прическе, а то она постепенно становится похожей на пугало для птиц, простоявшее на винограднике три дня под дождем. Нери так не считал, но ничего не сказал и поехал на работу, не зная, что там вообще-то делать.

Если бы он мог, то заставил бы всех мужчин в Вальдарно в возрасте от пятнадцати до восьмидесяти пяти лет сдать анализы ДНК, но, к сожалению, такой власти у него не было и это его бесило. Если бы эти дурацкие законы вечно не стояли на пути, он давно бы уже схватил убийцу. В этом Нери был твердо убежден.

Собственная беспомощность выводила его из себя, а когда он думал о муже Сары, то становилось совсем тошно. У него до сих пор не было против Романо ничего конкретного. И его представление об убийце было таким же серым и туманным, как это ноябрьское утро. Но после звонка Алессио Донато Нери стал думать уже о том, каким. авторитетным и уважаемым человеком в Вальдарно он стал бы, если бы ему удалось схватить убийцу. И дело не только в том, что все газеты писали бы о нем. Нет, его повысили бы по службе, и тогда он, может быть, смог бы вернуться в Рим. Чего-то более прекрасного Нери себе просто не мог представить.

Через два часа в дежурную часть полиции явился Алессио, чтобы повторить то немногое, что он уже сказал по телефону, и подписать свои показания.

Нери еще попросил его – хотя у него не было никаких подозрений относительно Алессио – сдать слюну на анализ, и Алессио с готовностью позволил протереть себе рот палочкой с намотанной на нее ваткой. Совесть его была чиста.

Нери попрощался с Алессио с преувеличенной сердечностью и, когда тот закрыл за собой дверь, посмотрел на часы. Было двадцать минут первого. Если он сейчас выедет, то как раз к обеду будет у Марчелло Ванноцци и с большой долей вероятности ошарашит всю семью последней новостью.

Он позвонил Габриэлле и сказал, что не приедет сегодня на обед, потому что у него намечена чрезвычайно важная встреча. Прежде чем она успела задать хотя бы один вопрос, он положил трубку. Он любил напускать на себя таинственность, потому что знал, что теперь жена целый день будет ломать голову над тем, что же это за важная встреча, а главное – будет ожидать его возвращения с нетерпением.

Когда он сел в машину, дождь усилился.

77

Когда вчера вечером Марчелло пришел домой, в руках у него было пять бледно-розовых гербер, любимых цветов Пии. Он увидел в ее глазах радость и одновременно страх, что он опять замаливает какие-то грехи, о которых она пока ничего не знает. Так что, когда он обнял ее, она была очень сдержанной и словно чего-то ждала.

– Извини меня, – сказал он. – Я знаю, что в последнее время вел себя странно. Наверное, просто переутомился или что-то не в порядке с давлением. Я займусь этим, обещаю. И я хочу, чтобы ты знала: это никак не связано с тобой или с нами.

Марчелло не любил высокопарных слов. Объяснения в любви, как и извинения, были ему несвойственны. Поэтому она восприняла эту неуклюжую попытку объяснения с благодарностью и поцеловала его.

На ужин она поджарила ему кружочки баклажанов с чесноком, а потом еще и запекла их в духовке с пармезаном. Сама она не любила это блюдо, потому что баклажаны впитывали много масла и только для того, чтобы их поджарить, потребовалась четверть литра оливкового масла. Зато Марчелло просто обожал баклажаны и при своей фигуре мог спокойно позволить себе такую «калорийную бомбу». Его можно было назвать даже не худощавым, а скорее худым и сухим.

К праздничному ужину Марчелло открыл бутылку изысканного красного вина, которое держал для особого случая, а после озвучил свой второй сюрприз за сегодняшний вечер. Три дня в Венеции на следующей неделе! Он заказал номер в недорогой, но расположенной в центре города гостинице и билеты на оперу Пуччини «Богема», свою любимую оперу, в которой художник Марчел не просто был похож на него именем – он даже чувствовал некоторое родство их душ.

За двадцать четыре года их брака Марчелло никогда не вел себя так. Сделать сюрприз или маленький подарок просто не приходило ему в голову, даже дни рождения ставили его в трудное положение, и зачастую он появлялся с расстроенным видом и с пустыми руками, потому что абсолютно ничего не смог придумать. Жена никогда не злилась на него, понимая, что это такой человек – не любит сюрпризов, не ждет подарков и сам не умеет их делать.