Обезьяны и солидарность - [8]
«Ах вот как. Жаль. То есть… да. Жаль, да». Я поспешила выйти из квартиры, чуть было не загремела вниз на узкой лестнице. Анна, чмокнув Рокко, направилась вслед за мной.
По какой-то неведомой причине все рестораны в тот воскресный вечер были закрыты. После долгого кружения под дождем мы, наконец, нашли обильно украшенную искусственными цветами забегаловку, название которой переводилось примерно как «Сытый землепашец». Анна сообщила, что новые владельцы этого места — турки. Сев, она вытянула ноги в насквозь промокших золотистых шлепках, забавно ухнула и шумно брызнула тапками.
Я была голодна и в полном отчаянии, увидев в меню tartare de boeuf, сделала заказ. Анна спросила, сказать ли официанту, чтобы он не приносил сырого яйца. «Если ты за холестерином следишь или вообще предпочитаешь легкую пищу, то яйца… ну, ты сама знаешь…»
«Нет, пусть яйцо будет. Я обычно хожу ва-банк. И холестерин, и даже небольшая сальмонелла… Sorry, я пошутила». Конечно, шутка мне не очень удалась, но какая разница, — подумала я. Больше всего мне хотелось остаться одной.
«Они здесь вполне приличные».
«Конечно. Понятно. Я пошутила».
«Ой, мы же скоро поедем в Америку, с друзьями, а Карл, муж моей подруги, он просто настоящий расист».
«Вот как. Да я не имела в виду, что сальмонелла… в тех местах, где турки, вовсе нет».
«Ну да, конечно, но Карл: он же раньше никогда за границей не бывал, этот Карл. И все потому, что он не выносит иммигрантов».
«Ах, вот оно что!»
«Он хочет служить хорошим примером и предпочитает не быть иммигрантом. Нигде».
«Турист это не иммигрант. Он скорее такой легкомысленный эстет — как я сейчас».
Анна не улыбнулась. Она быстро засунула в рот вилку с горкой риса, разок кивнула головой, как клюющая птичка. Я посмотрела на ее толстые упругие щеки… Мой первый вечер в этом городе.
«Я всегда говорю, что все мы иммигранты. Я тоже иммигрантка. Все иммигранты. Наши прародители откуда-то сюда приехали».
Я принялась за еду. Я могла гордиться собой, сырое мясо оказалось вкусным, а Анна, изо рта которой в ходе монолога высыпались на тарелку зернышки риса, не портила моего аппетита. Я всегда считала себя политически корректным едоком.
Анна продолжала: «Коренных жителей нет. Их не существует».
Ее победный тон показался мне странным. Я никак не могла понять, почему именно мне она торжественно сообщает эту весть. «Может быть, и не существует, да, — отозвалась я. — Трудно провести границы».
«Коренных жителей не существует!»
«Просто кто-то всегда кого-то опережает. И устраивает там дела по-своему, но когда новоприбывшие все перемешивают, это так травмирует, по меньшей мере».
Анна вытянула губы трубочкой. А я сама себе удивилась: с чего это я принялась объяснять, можно было просто кивнуть. Но добавила: «Если кто-то раньше тебя сел на скамейку в парке, то это все-таки больше его скамейка, чем твоя, — разве ты не так к нему отнесешься? Даже если ты уверена, что задумала использовать скамейку более интересным образом».
Анна начала постукивать вилкой по столу: «Человек может жить там, где хочет. Может».
«Конечно. Совершенно согласна».
Анна еще пару раз постучала вилкой по столу, затем яростно воткнула ее в еду. Я спросила: «Рокко тоже поедет в Америку?»
«Ахх». Видимо, во рту у Анны оказалось что-то совершенно несъедобное, во всяком случае она тут же исторгла изо рта странный перепончатый кусок. «Пффф. Мой Рокко, конечно, он тоже поедет. Рокко. О да. В его жизни теперь две великие цели».
«Да?»
«Первая — дожить до сорока, и вторая — выучить язык эльфов».
«Что за… Сколько же ему лет?»
«Рокко у меня тридцатисемилетний. У него слизь в легких, это не просто так… Когда ему было двадцать пять, дело было настолько серьезно, думали, что до тридцати он не дотянет, понимаешь. А потом болезнь стала отступать, и сейчас даже совсем… в общем под контролем, в этом смысле».
«По-моему, тоже. В смысле, что он выглядит здоровым». Мне вспомнился блуждающий взгляд Рокко.
«Ну… Не будем преувеличивать. — Анна, мило позвякивая, размешала сахар в чашке. — Кроме того, он учит язык эльфов. Он большой фанат».
«Да, я видела. У него даже футболка Бога мух. В смысле, Властелина Колец». Анна не обратила внимания на мою оговорку.
«Он очень основательный и систематичный. Иногда даже здоровается со мной на языке эльфов. И вообще хорошо запоминает, точно помнит формы слов и цветовые нюансы. У аутистов отличная память, а Рокко у меня немножечко того…»
Анна подмигнула. Я не знала, как на это отреагировать.
«Он где-то работает?»
«Да, конечно, он программист. Он привыкнет к тебе, привыкнет».
Мне вспомнился мой чемодан, оставшийся в их квартире. Подумала, а не смогу ли я изобразить, будто мне пришла СМСка от друга сестры. Ведь вполне могло так случиться, парень должен был вернуться сегодня поздно вечером из Турции, он знал, что я буду здесь несколько дней. Когда Анна пошла в туалет, я отправила парню СМСку, чтобы он сообщил, захочет ли сегодня вечером еще куда-нибудь сходить. Но ответа не получила.
Анна вернулась из туалета, взяла свою цветастую сумку и направилась к стойке платить. Я встала и пошла вслед за ней.
Счет оказался внушительный; мелькнула мысль, может, из вежливости мне следовало бы заплатить за двоих, они же меня принимают, что с того, что вопреки моему желанию. И все-таки я достала из кошелька только свою долю.
Никогда не задумывались, вы, о чайных грибах? Мне с детства казались они чем-то потусторонним – выходцы не из нашего мира. Данный рассказ, конечно, не о грибах. Это маленькая история обычного россиянина – Олега Сысоева, который совершенно не мог представить, что жизнь его так круто изменится. Содержит нецензурную брань.
Девять человек, немногочисленные члены экипажа, груз и сопроводитель груза помещены на лайнер. Лайнер плывёт по водам Балтийского моря из России в Германию с 93 февраля по 17 марта. У каждого пассажира в этом экспериментальном тексте своя цель путешествия. Свои мечты и страхи. И если суша, а вместе с ней и порт прибытия, внезапно исчезают, то что остаётся делать? Куда плыть? У кого просить помощи? Как бороться с собственными демонами? Зачем осознавать, что нужно, а что не плачет… Что, возможно, произойдёт здесь, а что ртуть… Ведь то, что не утешает, то узлы… Содержит нецензурную брань.
У озера, в виду нехоженого поля, на краю старого кладбища, растёт дуб могучий. На ветви дуба восседают духи небесные и делятся рассказами о юдоли земной: исход XX – истоки XXI вв. Любовь. Деньги. Власть. Коварство. Насилие. Жизнь. Смерть… В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Ну а истинных любителей русской словесности, тем более почитателей классики, не минуют ностальгические впечатления, далёкие от разочарования. Умный язык, богатый, эстетичный. Легко читается. Увлекательно. Недетское, однако ж, чтение, с несколькими весьма пикантными сценами, которые органически вытекают из сюжета.
События, в которых вы никогда не окажетесь, хотя прожили их уже не раз.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Метафоричный рассказ о том, как амбициозная главная героиня хочет завершить проект всей своей жизни, в котором видит единственную цель своего существования. Долгое время она сталкивалась с чередой неудач и неодобрением родственников, за которым стоит семейная трагедия, а сейчас рассуждает о причинах произошедшего и поиске выхода из сложившейся ситуации.
Новые приключения сказочных героев потешны, они ведут себя с выкрутасами, но наряду со старыми знакомцами возникают вовсе кивиряхковские современные персонажи и их дела… Андрус Кивиряхк по-прежнему мастер стиля простых, но многозначных предложений и без излишнего мудрствования.Хейли Сибритс, критик.
Сборник «Копенгага» — это галерея портретов. Русский художник, который никак не может приступить к работе над своими картинами; музыкант-гомосексуалист играет в барах и пьет до невменяемости; старый священник, одержимый религиозным проектом; беженцы, хиппи, маргиналы… Каждый из них заперт в комнате своего отдельного одиночества. Невероятные проделки героев новелл можно сравнить с шалостями детей, которых бросили, толком не объяснив зачем дана жизнь; и чем абсурдней их поступки, тем явственней опустошительное отчаяние, которое толкает их на это.Как и роман «Путешествие Ханумана на Лолланд», сборник написан в жанре псевдоавтобиографии и связан с романом не только сквозными персонажами — Хануман, Непалино, Михаил Потапов, но и мотивом нелегального проживания, который в романе «Зола» обретает поэтико-метафизическое значение.«…вселенная создается ежесекундно, рождается здесь и сейчас, и никогда не умирает; бесконечность воссоздает себя волевым усилием, обращая мгновение бытия в вечность.
Тоомас Винт (1944) — известный эстонский художник и не менее известный писатель.В литературе Т. Винт заявил о себе в 1970 году как новеллист.Раннее творчество Винта характеризуют ключевые слова: игра, переплетение ирреального с реальностью, одиночество, душевные противоречия, эротика. Ирония густо замешана на лирике.На сегодняшний день Тоомас Винт — автор множества постмодернистских романов и сборников короткой прозы, и каждая его книга предлагает эпохе подходящую ей метафору.Неоднократный обладатель премии им.