Обезьяны и солидарность - [30]
Паап все еще не ответил. Интересно, может, телефон не при нем.
И тогда я подумала о Меэлисе. Да, почему бы и нет. Меэлис был моим возлюбленным в юности, его отбила у меня подруга, но время от времени он возникал на моем горизонте. Немного депрессивный, но с хорошим восприятием абсурда. Я слышала, будто его нынешняя жена в сумасшедшем доме.
«Здравствуй, птенчик:) Давно не виделись. Что, если вспомнить прошедшие времена? Подробнее при встрече. Чийз».
Отправь! Нет. Отправляй же! Сердце опять забилось. А что, если Паап отреагирует? Он же мне милее. Не отправлю. Нет. Да. Отправь! Нужно закинуть все удочки. Я нажала зеленую кнопку и какое-то время сидела, будто парализованная, уставившись в телевизор. О чем они там говорили? Я слышала гласные звуки и различала цветовые пятна. Моя сосредоточенность не допускала создания изображения из этих пятен и звуков. Какой стыд. Другие в это время умирают. Это был Афганистан, говорили о количестве погибших там британских солдат.
Я принялась разбирать завал на стеклянном диванном столике — журналы, концертные программки, письма, открытки, накопившиеся за пару лет. За окном был яркий и жаркий летний день, я сортировала бумаги в квартире гетто и ждала, и от ожидания голова моя шла кругом. Надо же. Нашла газету, где сообщались новости о январском бунте в Литве. Повышение налогов и кризис привели народ в отчаяние, окна здания сейма разбиты, бывшего мэра Вильнюса забросали яйцами. На другой странице была история о детях Обамы. Затем в куче обнаружилась газета более чем годичной давности. Ах-ааа. Вот и я сама, крупным планом, на открытии одного фестиваля, широко улыбаюсь и благодарю. Неужели из-за этого я и хранила эту газету? Моя собственная улыбка так подействовала мне на нервы, что я скомкала культурное приложение и приобщила его к бумажному мусору.
«Кри-кри», — сказал телефон, и бока его замигали синим светом. Йесс! Я схватила аппаратик.
«Парковка в зоне ЕР30 заканчивается в 15:51. Для продления парковки позвоните по номеру 1901».
Ну, конечно. Вчера, уезжая с парковки Таллиннского университета, я не завершила мобильную парковку.
Теперь ЕМТ могло бы сообщить и о каких-нибудь льготных предложениях или о новой сетевой услуге. Сообщение об услуге — прием, с которым можно выявить несчастных людей. В наше время Муфте не приходится писать письма самому себе, торговые сети заботятся о переписке безутешного. «Только Тебе!», «Дорогая Т.», «Милая Т.»! Когда фирмы меня анонимно вычленяли и обаятельно адресовали, мне казалась, что я — зомби.
Ладно, займемся сортировкой договоров и счетов. Счета отправятся в желтую папку, чеки за покупки в этот конверт.
Через пять минут телефон пискнул снова и сообщил, что парковка закончена.
Пошли вы все к черту.
Я взяла телефон и подошла к окну. Сделала глубокий вдох. Почему это меня так завело?
Можно подумать, я рисковала чем-то фундаментальным, вкладывала в игру весь свой социальный капитал, просила о чем-то таком, о чем «приличные» не просят. Неужели моя личность, мой образ будет полностью разрушен этой просьбой. В конце концов я ведь не требовала ни от кого почку или легкое и даже донорской крови.
Черт, я больше не могу впустую откладывать яйца. Время идет!
Я набрала номер Паапа и быстро нажала на зеленую кнопку, не допуская возникновения никаких сомнений. Телефон прозвонил раз десять, после чего заиграл мелодию неправильного соединения. На экране появился знак запрета и фраза «Ошибка при соединении». Так. Значит, он уже чего-то боится. Мужская интуиция.
Я села и машинально просмотрела книжные корешки. Прочла заголовки задом наперед. Попыталась с одного взгляда определить, из скольких букв состояли самые длинные названия. Легкость решения задачи зависела от формы названия, но средний предел молниеносного ответа составлял около восьми знаков. Мне хотелось закопаться в эти изображения, укрыться за ними, стать тоже одной из букв, которая сама для себя ничего не означает. Потом решила позвонить с обычного телефона Катарине, но тут зазвонил мобильный. Звонил Паап.
— Чау.
— Ну, здравствуй.
— Я тут пыталась тебя достать. Можешь говорить?
— Думаю, что могу.
— Видишь ли. У меня такой разговор, который может показаться тебе безумным. Но… ты не мог бы помочь мне завести ребенка?
Две секунды молчания. После чего Паап мягким голосом ответил:
— Предложение неожиданное.
— Разумеется.
— Я не могу на него ответить прямо сейчас.
— Да? Это сложно? Я понимаю.
— Ну да… Я сейчас… я не очень-то свободно могу говорить.
— Где ты?
— В деревне.
— Можно было предположить.
— Может, я тебе перезвоню как-нибудь?
Я опять взглянула на секундную стрелку часов. Потом на минутную и на часовую, и словно в полусне сообразила, что уже четверть пятого. Времени нет.
— А ты сможешь позвонить сегодня-завтра?
— Я так и хотел, сегодня или завтра.
— Ах-а. Отлично. Ладно тогда. — Я даже начала посмеиваться над ситуацией. — Ну, приятного тебе деревенского отдыха. Пока.
— Пока.
Одним словом — в заднице, и никак иначе. Этот мужчина не позвонит мне раньше завтрашнего вечера, и неизвестно, что он мне тогда ответит. Да и к тому времени мой лимит уже истечет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Роман греческого писателя Андреаса Франгяса написан в 1962 году. В нем рассказывается о поколении борцов «Сопротивления» в послевоенный период Греции. Поражение подорвало их надежду на новую справедливую жизнь в близком будущем. В обстановке окружающей их враждебности они мучительно пытаются найти самих себя, внять голосу своей совести и следовать в жизни своим прежним идеалам.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Роман «Площадь» выдающегося южнокорейского писателя посвящен драматическому периоду в корейской истории. Герои романа участвует в событиях, углубляющих разделение родины, осознает трагичность своего положения, выбирает третий путь. Но это не становится выходом из духовного тупика. Первое издание на русском языке.
О чем моя книга? О жизни, о рыбалке, немного о приключениях, о дорогах, которых нет у вас, которые я проехал за рулем сам, о друзьях-товарищах, о пережитых когда-то острых приключениях, когда проходил по лезвию, про то, что есть у многих в жизни – у меня это было иногда очень и очень острым, на грани фола. Книга скорее к приключениям относится, хотя, я думаю, и к прозе; наверное, будет и о чем поразмышлять, кто-то, может, и поспорит; я писал так, как чувствую жизнь сам, кроме меня ее ни прожить, ни осмыслить никто не сможет так, как я.
Новые приключения сказочных героев потешны, они ведут себя с выкрутасами, но наряду со старыми знакомцами возникают вовсе кивиряхковские современные персонажи и их дела… Андрус Кивиряхк по-прежнему мастер стиля простых, но многозначных предложений и без излишнего мудрствования.Хейли Сибритс, критик.
Сборник «Копенгага» — это галерея портретов. Русский художник, который никак не может приступить к работе над своими картинами; музыкант-гомосексуалист играет в барах и пьет до невменяемости; старый священник, одержимый религиозным проектом; беженцы, хиппи, маргиналы… Каждый из них заперт в комнате своего отдельного одиночества. Невероятные проделки героев новелл можно сравнить с шалостями детей, которых бросили, толком не объяснив зачем дана жизнь; и чем абсурдней их поступки, тем явственней опустошительное отчаяние, которое толкает их на это.Как и роман «Путешествие Ханумана на Лолланд», сборник написан в жанре псевдоавтобиографии и связан с романом не только сквозными персонажами — Хануман, Непалино, Михаил Потапов, но и мотивом нелегального проживания, который в романе «Зола» обретает поэтико-метафизическое значение.«…вселенная создается ежесекундно, рождается здесь и сейчас, и никогда не умирает; бесконечность воссоздает себя волевым усилием, обращая мгновение бытия в вечность.
Тоомас Винт (1944) — известный эстонский художник и не менее известный писатель.В литературе Т. Винт заявил о себе в 1970 году как новеллист.Раннее творчество Винта характеризуют ключевые слова: игра, переплетение ирреального с реальностью, одиночество, душевные противоречия, эротика. Ирония густо замешана на лирике.На сегодняшний день Тоомас Винт — автор множества постмодернистских романов и сборников короткой прозы, и каждая его книга предлагает эпохе подходящую ей метафору.Неоднократный обладатель премии им.