Обеднённый уран - [76]
Я стал носить её в кармане случайно: сунул и забыл. Она настолько мала и скромна, что никак не напоминает о своем существовании. Но при моём-то мелком и аккуратном почерке, думаю, в этой книжке могла бы уместиться приличная повесть».
2. «В наших карманах, между прочим, постоянно живут вещи, которые там не должны находиться — и живут, бывает, годами.
В кармане моей старой джинсовой куртки долго квартировал один-единственный грецкий орех, свивший гнездо среди потрёпанных троллейбусных талонов — до того иссохший, что напоминал уже какой-то каменный уголёк. И ещё рядом с ним лежал, Бог знает для какой надобности, небольшой обрезок медной трубки. Каждый раз, залезая рукой в карман, я напоминал себе, что барахло нужно поскорее выкинуть, но не решался сделать это немедленно. Да и жалко было — привык; казалось мне, наверное, что если выкину эти безделицы вон, то лишусь чего-то важного в жизни.
Когда же и в самом деле пришлось вытащить их из кармана (старой куртке решительно потребовалась стирка), то, глядя на эти предметы, я чего-то — непонятно чего даже — испугался всерьёз. Бросил их поскорее в мусорное ведро, а куртку раз и навсегда выстирал. Вот и с книжкой такая история. не думал, что она пригодится когда-нибудь.
Однако недавно мне потребовалось записать адрес и телефон объявившегося через много лет старого знакомого; столкнулись на улице глаза в глаза, не уклониться. он, смотрю, седенькй уже, хромой, с палочкой. а ведь ровесники! пришлось стоять на солнцепёке и произносить ненужные слова, совершать фальшивые бодрые движения, призванные убедить собеседника в твоём полном, всем на зависть, благополучии; потом выпить по кружке пива. За пивом выяснилось: мужик служил по горячим точкам, воевал, теперь на пенсии. Скучает. Не прочь бы заняться настоящим делом, но такого дела пока не видит. „Обращайся, — сказал он мне с улыбкой, — если надо кого-то взорвать“. Конечно, именно такая надобность обязательно появится у меня в самое ближайшее время. Я кивнул и стал демонстративно охлопывать карманы в поисках какого-нибудь предмета, где можно было бы сохранить информацию — хотелось поскорее отделаться от этой протухшей дружбы — и вдруг наткнулся на записную книжку. Не сразу и сообразил, что такое там лежит в заднем кармане брюк. Я извлёк книжку, а Георгий (наконец-то вспомнил, как его зовут — Жора!) поделился авторучкой, и, значит, на очень короткое время у нас с ним опять возникло нечто общее. Адрес и телефоны были благополучно записаны (вот они здесь на самом верху первой страницы: домашний, рабочий, два мобильных — ряд бессмысленных знаков, за которыми просто ничего не стоит; и лицо-то друга уже снова начало стираться из памяти.) Мы разошлись очень довольные, и у обоих, думаю, было только одно желание: никогда больше не встречаться».
3. «Не следи за временем — следи за собой!»
Сегодня на улице придумал эту фразу, жаль было забывать её. Себя я знаю хорошо: память у меня не железная, а, скорее, глиняная. Здесь и сейчас помню, а там и потом уже нет, развалилось яркое видение, рассыпалось, слилось пылью по ветру. Поэтому всё, что придумывается интересного, нужно обязательно сразу фиксировать. И я снова стал проделывать движения, хорошо известные в двадцатом писчебумажном веке, но уже отменённые в мобильном веке нынешнем — начал хлопать и гладить себя по карманам. Опять нашёл эту потайную книжку, обрадовался ей.
Завёлся в кармане и небольшой карандаш для полного удобства. Он женился на записной книжке — не исключаю, ради её жилплощади. Но осуждать его вряд ли стоит. Браки по расчёту обычно крепки.
И теперь я оказался вроде бы во всеоружии перед миром, который ежедневно и ежесекундно водопадом льётся на меня со всех сторон, так что и вздохнуть невозможно без того, чтобы не проглотить какое-то количество грязной воды. Маленькая записная книжка даёт возможность противостоять миру. нет, это неправильно — не противостоять, а осваивать его.
До сорока лет ничем таким я специально не занимался (вернее, баловался в далёком детстве, но бросил). словно пересёк водораздел, за которым начинается иная жизнь, и эту книжку подарили мне не случайно. кстати, так и не знаю, кого за это благодарить.
Что-то похожее было со мной несколько лет назад. Я увидел в магазине красивую дорожную сумку. Вряд ли смогу определить точно, чем она привлекла моё внимание. Хай-тек, минимализм, строгость. я купил её, почти не задумываясь. И вот удивительное дело: с тех пор стал часто разъезжать. Редко эта сумка пустовала. Можно подумать, я начал много путешествовать именно потому, что купил красивую дорожную сумку.
4. «Накануне дня рождения был в церкви — хотел точно выяснить, можно ли отмечать сорок лет, устраивать праздник. Многие считают, что нельзя. Плохая, дескать, примета.
Отстоял службу. Молодой попик крестился уверенно и даже щегольски, так, словно ордена себе на грудь привешивал. После я подошёл к нему со своим вопросом, и он сразу начал наседать на меня, чуть ли не ругать, словно я в чём провинился. Учить стал, хотя самому-то, может, лет двадцать семь всего. В Библии, мол, ничего на сей счёт не сказано, это просто суеверия, которым поддаются одни глупцы. В общем, я понял, что ограничений никаких нет. Я и сам так думал.
Серов Алексей Анатольевич родился в 1969 году в Ярославле. Окончил Литературный институт (семинар М. П. Лобанова). Член Союза писателей РФ. Автор двух книг прозы. В журнале «Наш современник» печатается впервые. Живёт в Ярославле.
Вторая книга молодого ярославского прозаика. Алексей Серов — выпускник Литературного института имени Горького, член Союза писателей России.Герои Алексея Серова с головой погружены в ежедневную жизнь и двигаются в этой среде медленно, с трудом преодолевая мощное сопротивление обстоятельств — всякий раз новых. Вот юноша, пропадающий от одиночества среди своих книг. Он хочет разорвать путы невезения, познакомиться с девушкой — но вместо этого попадает в ловушку времени: счастье только пригрезилось ему… Вот молодой рабочий, жалеющий пьяницу-отца, но вынужденный избивать его.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.