Об изделии номер два, и другие истории - [2]

Постепенно персональное сумашествие стало все более обретать черты коллективного.  Кто первый до этого додумался, история так и не прояснила (наверное кто-то с высшим техническим образованием!), кому первому попалась в руки брызгалка, кто первый плеснул на обеде соседу морс на причинное место уже неважно. А важно то, что мы нашли себя в этом!

Мы вернулись в детство. Седовласые 50-ти летние дедушки и те стали мальчишками, про меня и говорить нечего. Кто-то вооружился самодельными брызгалками из пластиковых бутылок, кто-то просто плескал из кружки, кому-то и этого было мало, и он бегал с ведром.

 Поначалу все были против всех, но вскоре мы разделились на два лагеря - носовые и кормовые.

Все судно стало ареной боевых действий. Нейтральными Швейцариями, где бои не велись оставались лишь камбуз, ходовая рубка, каюта капитана. Сражения начинались. От подъема и до вечерней большой уборки мы были заморским филиалом то ли детсада, то ли дурдома. Беготня, вопли, потоки воды, летающие предметы обихода и первой необходимости. Веселуха!!!!

Вечером вспоминали о том, что мы все-таки на судне и наводили порядок до следующего утра. С жуткими воплями носились мальчишки- переростки поливая друг друга, пытаясь прорваться во вражеский лагерь и порой это почти удавалось но струя из пожарного брансбойта валила наступающих с ног и атака натурально захлёбывалась. Было забыто всё, что могло разрушить эту эйфорию: дом, жёны, дети, внуки, зарплата, подруги, у 10-12летних всего этого не должно быть. Были только мы и игра. Мы с честью продержались до конца перехода и с такой горечью прощались потом с нахлынувшими чувствами.

На приёмном судне не могли понять, почему это у нас все палубы, как двор после большой постирушки, завешаны сохнущим бельм.

Когда женщины говорят что мужики это большие дети, они приуменьшают. Мы маленькие мальчики, просто многие из нас не могут это почувствовать, короста серьезности мешает. А нам повезло - потеряв равновесие во взрослой жизни мы упали в детство.

О вреде курения.

Жаркое солнце, теплое море, ароматный кофе со сливками и практически полное отсутствие женщин...

Казалось ничто не предвещало беды, но как это и бывает, она пришла совсем не оттуда окуда ждали. Не с неба не с моря, а из области наукой до сих пор достаточно неизученной- из политики.

Полиическая буря, изрядно побушквав на континенте, долетела до нас свежим ветром радиоэфира, вызвав в мужских душах, столь падких на сенсации, настоящий шторм идеологических страстей. Но сказка моя не о том.

Во всеобщей эйфории все забыли про всех, мы про берег, а берег про нас. Именно последнее обстоятельство и стало решающим. Отрезвление наступило очень быстро. Первыми забеспокоились курилщики - запас  табака в дебатах иссяк очень быстро, а купец (приемо-транспортное судно) и не думал к нам идти. Если продуктовый голод нам не грозил, то никотиновый проявился во всех красках, комических и трагических. Комических в основном для меня и еще местного playboy-я берегущего свое здоровье и имидж.

Все силы  экипажа были брошены на поиски табака в ограниченном судовыми конструкциями пространстве. Такой чистоты я давно не встречал! Все места, где могла завалиться хоть щепотка табачка были вычещены щеточками до последней пылинки, как-то: мусорницы, батареи, ящики, дальние углы к кубриках, комингсы(пороги).  Даже на камбузе, разогнав ничего не подозревавших о мировом катаклизме тараканов, была вычещена щель за плитой. Но запасы потайных мест не бездонны...

Чай был выкурен довольно быстро, а кофе курить было совершенно невозможно, лучше сразу утопиться. Поначалу я ржал над ними до коликов, потом просто посмеивался, наконец я решил, что смеятся над людскими страданьями не только неэтично. но уже и опасно.

Усугубляло страдания то обстоятельство, что мы стояли на рейде небольшого шведского городка Böda на острове Eland.

Даже без всякого бинокля были видны купающиеся пляжники, а по вечерам со стороны города долетала волнующая музыка и чарующий свет вечерних улиц, а над городом, подымаясь из кофеен, салонов и частных домовладений, витал упоительный аромат табачного дыма. И ЭТОТ МИР БЫЛ НАМ НЕДОСТУПЕН. Сквозь иллюминаторы и двери он врывался в разговоры, мысли, дразня и опъяняя. Он не пощадил даже снов. Словом количественные факторы росли и множились и должны были неизбежно породить качественные.

И вот час Х настал.

Был у нас в экипаже матрос по прозвищу Воевода. За что ему прописали оздоровительный рейс на нашем лайнере не помню, но по своим личностным качествам он достоин был до конца дней своих не вылезать с этого корыта. Так вот, однажды вечерком, попросив меня, как самого безпристрастного, обеспечить ему прикрытие, он засунул в плавки полиэтиленовый мешок и отправился вплавь открывать табачное Эльдорадо.

Утром нас разбудила сирена катеров береговой охраны. Еле - еле удерживая на своих лицах официальное выражение, нордические шведы перегрузили к нам на борт покрытого синюшными пупырышками, замерзшего, но блаженно улабающегося воеводу, прижимающего к сердцу тот самый мешок и уже не пустой. Перекинувшись парой предложений с капитаном шведы отправились домой на сoffe-time. Пока Воевода согревался и сортировал добычу, капитан поведал нам о событиях этой ночи.