О типическом в реалистической художественной литературе - [6]

Шрифт
Интервал

».

В подлинно художественном произведении типическая тема раскрывается, по преимуществу, в типическом сюжете. Сюжеты великих творений прогрессивной литературы отражают ведущие конфликты, определяющие события, основные характеры реальной действительности в их важнейших связях и отношениях. Писарев справедливо писал: «Титану нужен великий сюжет[14]».

Гоголь в процессе работы над сюжетом «Мертвых душ» сообщал В.А.Жуковскому: «Какой огромный, какой оригинальный сюжет! Какая разнообразная куча! Вся Русь явится в нем[15]».

Прогрессивные писатели заботились о типичности сюжета любого произведения, и большого и малого. Взяв за основу то или иное жизненное событие, они стремились углубить и расширить его, сделать более острым, обобщающим, до конца раскрывающим закономерности изображаемых явлений.

Это не значит, что писатели-реалисты не могли брать для своих произведений случайных сюжетных ситуаций (покупка мертвых душ Чичиковым в романе-эпопее Гоголя) и исключительных сюжетов (романы Достоевского). Но, заботясь о социально-эстетических достоинствах своих произведений, подлинные писатели всегда подчиняли случайные, необычные, исключительные ситуации и сюжеты задачам воплощения важных, значительных типических характеров и проблем.

Социально-эстетическая ценность художественного произведения определяется не только типичностью темы и сюжета, их важностью, актуальностью, но и характером их трактовки, идеей. Художественное произведение представляет диалектическое единство объективного (отражаемая действительность) и субъективного (та или иная, верная или ложная, авторская оценка воспроизводимого).

В истинно художественном произведении жизненные характеры и явления раскрываются в присущем им социальном смысле и значении и пронизываются идейно-эмоциональным пафосом. Вне больших эмоций и идей, прогрессивных, типических для своего времени, способных волновать и увлекать читателей, не было и не может быть значительных художественных произведений. Но идея художественного произведения может быть не только верной, прогрессивной, социально широкой, способной объединять миллионы, а и весьма узкой, ограниченной, антиобщественной. Идейно-ложная трактовка выхолащивает, обедняет, искажает любую актуальную тему.

Примеры выхолащивания, обеднения актуальных тем есть и в советской литературе. Таким упрощением, искажением художественного решения актуальной темы является, например, комедия Н.Погодина «Мы втроем поехали на целину», опубликованная в 1955 году и справедливо получившая резко отрицательную оценку зрителей и печати.

Лучшие представители прогрессивной литературы всегда боролись за высокую ее идейность, за то, чтобы в художественных произведениях выражались и защищались наиболее значительные, типические идеи и чувства своего времени. Борьба, которую М.Горький и В.Маяковский вели за повышение идейности советской литературы, за выражение в ней самых передовых идей, наиболее типичных для советского народа воззрений и настроений, остается актуальной и сегодня.

Процесс создания истинно художественного произведения представляет собой не только отбор и воспроизведение жизненно-типических характеров, событий, явлений, но и поиски соответственных им средств художественного выражения. Совершенство художественного произведения определяется красотой, эстетической ценностью не только его содержания, его идеи, но и формы.

Для раскрытия типических социальных характеров писатель должен найти в сокровищнице общенародного языка соответственные, типические речевые средства. Пушкин замечательно сказал, что истинный вкус «состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности[16]».

Но в тех случаях, когда писатель тщательному отбору типических речевых средств предпочитает простое копирование разговорно-просторечного языка, он обедняет язык произведения, засоряет его словесной шелухой. Так, в двадцатые и тридцатые годы многие советские писатели явно злоупотребляли введением не только в язык своих персонажей, но даже и в авторскую речь местных речений (лупать, будылки, маяла, намыка, смыгала, скобыской, дюзнул), грубых, уродливых слов и выражений, вроде хурдыбачить, базынить, скакулязил, мура, буза, шамать, на ять и т.п. Этого не избежал даже такой знаток родного языка и мастер речевой характеристики действующих лиц, как М.Шолохов. Авторская речь его замечательных романов «Тихий Дон» и «Поднятая целина» в первых редакциях излишне пестрила такими узкоместными словами, как бзыкнул, сбочь, ажник, остальцы, вгинается, телешиться, настобурчить, милюжилась, гуторили, погребся.

Опираясь на богатство общенационального языка, лучшие писатели стремятся полностью раскрыть средствами языка действующих лиц их идейно-психологическую сущность. Все писатели-реалисты ценят именно ту правдивость речи, которая воплощает типическое, социальное и индивидуальное своеобразие действующих лиц. Так, Пушкин, разбирая художественные произведения, видел их достоинства в том, что изображенные в них персонажи «живы и действуют и говорят каждый как ему свойственно говорить и действовать


Рекомендуем почитать
Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.