О пьянстве - [7]

Шрифт
Интервал

«ну».

«рассказывай».

«сначала мне нужно выпить».

«конечно, конечно».

принесли скотч с водой. я сел на крайний табурет у стойки. внутрь пробрался грязный солнечный свет, какой бывает на 16-й и Фэйрмаунт. начался мой день.

«слухи, – начал я, – о том, что это очень лихое заведение, определенно правдивы…» после чего рассказал им приблизительно то, что уже рассказал вам.

остаток той истории в том, что два месяца я не мог причесываться, еще раз или два возвращался в бандитский бар, ко мне там относились мило, а немного погодя уехал из Филли искать себе еще хлопот или чего я там искал. хлопот-то я набрался, а вот всего остального, что искал, – этого пока не нашел. может, это мы найдем, когда умрем. может, и нет. у вас вот книжки по философии, священник ваш, проповедник, ученый ваш, поэтому у меня не спрашивайте. и не ходите в бары, где МУЖСКОЙ сральник внизу.

Великая дзенская свадьба[23]

Меня засунули назад, вместе с румынским хлебом, ливерной колбасой, пивом, прохладительными напитками; в зеленом галстуке – первом у меня после смерти отца десять лет назад. Теперь мне полагалось быть свидетелем на дзенской свадьбе, Холлис выжимала 85 миль в час, четырехфутовую бороду Роя трепало мне в лицо. То была моя «комета» 62-го года, только вести ее я не мог – нет страховки, два задержания за вождение в нетрезвом состоянии и опять уже напиваюсь. Холлис и Рой жили неженатыми три года, Холлис Роя кормила. Я сидел сзади и сосал себе пиво. Рой по одному объяснял мне родственников Холлис. Ему интеллектуальная херня лучше удавалась. Или языком работать. Стены их жилья покрывало множество снимков парней, пригнутых к мохнатке и жующих.

А также фотка Роя в оргазме при дрочке. Рой самолично это сделал. В смысле – нажал на спуск камеры. Сам. Бечевка. Проволока. Некая конструкция. Рой уверял, что сдрочить ему пришлось шесть раз, чтоб добиться идеального снимка. Работа на весь день: вот она: эта млечная плюха: произведение искусства. Холлис свернула с автострады. Недалеко осталось. У некоторых богатеев подъездные дорожки в милю длиной. Эта оказалась ничего так: четверть мили. Мы вышли. Тропические сады. Четыре или пять собак. Большие черные косматые глупые звери – слюни-из-пасти. До двери мы так и не дошли – вот он, богатей, стоит на веранде, вниз смотрит, в руке выпивка. И Рой завопил:

– О, Харви, гад ты эдакий, так приятно тебя видеть!

Харви чуть улыбнулся:

– И тебя тоже, Рой.

Один большой черный косматик пожирал мне левую ногу.

– Отзови свою собаку, Харви, сволочь, приятно тебя видеть! – заорал я.

– Аристотель, а ну-ка ХВАТИТ!

Аристотель отвял, как раз вовремя.

И.

Мы прошли вверх и вниз с салями, с венгерским маринованным сомиком, креветками. С шейками омаров. С бубликами. С фаршем из голубиных жопок.

И вот мы всё туда внесли. Я сел и цапнул пиво. При галстуке я был там один. Кроме того, я единственный купил свадебный подарок. Спрятал его между стеной и ногой, пожеванной Аристотелем.

– Чарльз Буковски…

Я встал.

– О. Чарльз Буковски!

– У-гу.

Затем:

– Это Марти.

– Привет, Марти.

– А это Элси.

– Привет, Элси.

– А вы правда, – спросила она, – ломаете мебель и бьете окна, режете себе руки, все вот это вот, когда пьяный?

– У-гу.

– Староваты вы что-то для такого.

– Так, послушайте, Элси, не надо мне по ушам ездить…

– А это Тина.

– Привет, Тина.

Я сел.

Имена! Я был женат на своей первой жене два-с-одной-половиной года. Однажды вечером пришли какие-то люди. Жене я сказал:

– Это Луи-Тяп-ляп, а это Мари, Королева Быстрого Отсоса, а это Ник-Косиножка. – Потом обернулся к ним и сказал: – Это моя жена… это моя жена… это… – Наконец мне пришлось на нее взглянуть и спросить: – А КАК, К ЧЕРТУ, ТЕБЯ ВООБЩЕ ЗОВУТ?

– Барбара.

– Это Барбара, – сообщил им я…

Учитель дзен еще не прибыл. Я сидел и сосал пиво.

Потом пришли еще люди. Всё шли и шли вверх по ступенькам. Вся родня Холлис. У Роя, похоже, никакой родни не имелось. Бедный Рой. Ни дня в своей жизни не работал. Я взял еще пива.

Они всё поднимались по лестнице: сидельцы, шулера, калеки, мастера различных ухищрений. Родня и друзья. Десятками. Никаких свадебных подарков. Никаких галстуков.

Я забивался все глубже в свой угол.

Одному парню был довольно-таки пиздец. По лестнице он поднимался 25 минут. У него были специально сделанные костыли, очень могучие на вид штуки с круглыми манжетами для плеч. Там и сям особые рукоятки. Алюминий и резина. Сучки́ не про эту детку. Я прикинул: разбавлял или скверно откупился. Жаканы принял в старом цирюльном кресле с горячим и мокрым полотенцем для бритья на лице. Только они мимо нескольких жизненно важных органов промахнулись.

Были и другие. Кто-то вел класс в УКЛА[24]. Кто-то еще ввозил всякое говно китайскими рыбачьими суденышками через порт Сан-Педро.

Меня знакомили с величайшими убийцами и сбытчиками в этом столетии.

Я же – я был между работами.

Затем подошел Харви.

– Буковски, хочешь немного скотча с водой?

– Еще бы, Харви, конечно.

Мы пошли к кухне.

– Зачем галстук?

– У меня молния на штанах сломалась. А трусы слишком тугие. Кончик галстука прикрывает волосню у меня над хуем.

– Я считаю, ты современный живой мастер рассказа. Никто и близко рядом не стоит.


Еще от автора Чарльз Буковски
Женщины

Роман «Женщины» написан Ч. Буковски на волне популярности и содержит массу фирменных «фишек» Буковски: самоиронию, обилие сексуальных сцен, энергию сюжета. Герою книги 50 лет и зовут его Генри Чинаски; он является несомненным альтер-эго автора. Роман представляет собой череду более чем откровенных сексуальных сцен, которые объединены главным – бесконечной любовью героя к своим женщинам, любованием ими и грубовато-искренним восхищением.


Записки старого козла

Чарльз Буковски – культовый американский писатель, чья европейская популярность всегда обгоняла американскую (в одной Германии прижизненный тираж его книг перевалил за два миллиона), автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности. Буковски по праву считается мастером короткой формы, которую отточил в своей легендарной колонке «Записки старого козла», выходившей в лос-анджелесской андеграундной газете «Открытый город»; именно эти рассказы превратили его из поэта-аутсайдера в «кумира миллионов и властителя дум», как бы ни открещивался он сам от такого определения.


Фактотум

Вечный лирический (точнее антилирический) герой Буковски Генри Чинаски странствует по Америке времен Второй мировой… Города и городки сжигает «военная лихорадка». Жизнь бьет ключом — и частенько по голове. Виски льется рекой, впадающей в море пива. Женщины красивы и доступны. Полицейские миролюбивы. Будущего нет. Зато есть великолепное настоящее. Война — это весело!


Хлеб с ветчиной

«Хлеб с ветчиной» - самый проникновенный роман Буковски. Подобно "Приключениям Гекльберри Финна" и "Ловцу во ржи", он написан с точки зрения впечатлительного ребенка, имеющего дело с двуличием, претенциозностью и тщеславием взрослого мира. Ребенка, постепенно открывающего для себя алкоголь и женщин, азартные игры и мордобой, Д.Г. Лоуренса и Хемингуэя, Тургенева и Достоевского.


Макулатура

Это самая последняя книга Чарльза Буковски. Он умер в год (1994) ее публикации — и эта смерть не была неожиданной. Неудивительно, что одна из главных героинь «Макулатуры» — Леди Смерть — роковая, красивая, смертельно опасная, но — чаще всего — спасающая.Это самая грустная книга Чарльза Буковски. Другой получиться она, впрочем, и не могла. Жизнь то ли удалась, то ли не удалась, но все чаще кажется какой-то странной. Кругом — дураки. Мир — дерьмо, к тому же злое.Это самая странная книга Чарльза Буковски. Посвящается она «плохой литературе», а сама заигрывает со стилистикой нуар-детективов, причем аккурат между пародией и подражанием.А еще это, кажется, одна из самых личных книг Чарльза Буковски.


Почтамт

Чарльз Буковски – один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности.Свой первый роман «Почтамт», посвященный его работе в означенном заведении и многочисленным трагикомическим эскападам из жизни простого калифорнийского почтальона, Буковски написал в 50 лет. На это ушло двадцать ночей, двадцать пинт виски, тридцать пять упаковок пива и восемьдесят сигар.


Рекомендуем почитать
Артуш и Заур

Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.


Земля

Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.


Жить будем потом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Нетландия. Куда уходит детство

Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Письма о письме

«Я работал на бойнях, мыл посуду; работал на фабрике дневного света; развешивал афиши в нью-йоркских подземках, драил товарные вагоны и мыл пассажирские поезда в депо; был складским рабочим, экспедитором, почтальоном, бродягой, служителем автозаправки, отвечал за кокосы на фабрике тортиков, водил грузовики, был десятником на оптовом книжном складе, переносил бутылки крови и жал резиновые шланги в Красном Кресте; играл в кости, ставил на лошадей, был безумцем, дураком, богом…» – пишет о себе Буковски.


Из блокнота в винных пятнах

Блокнот в винных пятнах – отличный образ, точно передающий отношение Буковски к официозу. Именно на таких неприглядных страницах поэт-бунтарь, всю жизнь создававший себе репутацию «потерянного человека», «старого козла», фактотума, мог записать свои мысли о жизни, людях, литературе. Он намеренно снижает пафос: «Бессвязный очерк о поэтике и чертовой жизни, написанный за распитием шестерика», «Старый пьянчуга, которому больше не везло», «Старый козел исповедуется» – вот названия некоторых эссе, вошедших в эту книгу.