О, Мари! - [168]

– Армяне – талантливый трудолюбивый народ, среди них много хороших ученых, архитекторов, композиторов, певцов. Согласны?

– Да, – кивнул губернатор, а маэстро энергично закончил свою мысль:

– Тогда, поскольку армяне полноценный народ, почему среди них не может быть воров, бандитов и проституток?

…Монстр был убит во время жестокой криминальной разборки с пуэрториканцами в начале 1980-х годов, вскоре после своего пятидесятилетия. Ни жены, ни детей у него не было, только брат. Похоронили его там же, в Калифорнии. Надгробная надпись гласила: «Артаку от благодарных соотечественников». Парадокс: человек, даже такой, как Монстр, не оставляет по себе одних лишь негативных воспоминаний – на общем черном фоне найдется хотя бы одна тоненькая белая полоса.

* * *

Ранее я договаривался встретиться с Арамом. После обмена приветствиями друг пригласил меня пообедать: в зимние месяцы московские армяне каждое воскресенье собирались в ресторане «Арарат» [34] на хаш. В этом экзотическом блюде, состоящем из простых компонентов, но трудоемком в приготовлении, используется много чеснока, поэтому «хашист», то есть человек, как следует поевший хаша, еще день-два продолжает пахнуть чесноком – запах выделяется вместе с потом.

– Спасибо, Арам, – отказался я от приглашения. – Должен встретиться с друзьями, Марком и Фаиной, так что даже в этой комнате не смогу долго находиться, иначе вся одежда пропитается запахами хаша, вина и табака.

– Да не беспокойся, они не обратят внимания, евреи сами большие любители чеснока! Впрочем, up to you, как говорят наши друзья-азербайджанцы, – это была специфическая армянская шутка: приписывать известные французские или английские фразы грузинам и азербайджанцам, эдакая соседская шалость.

– Кстати, Арам, кажется, по твоему делу есть движение. В ближайшее время Рафа обещает все закончить. Нелегко было, но он молодец, справился.

– Ну, не задаром же сделал! Я торопился, а мог бы закончить через других людей с меньшими затратами. Да-да, не смотри на меня так удивленно. Все это очень дорого мне обходится!

– Ты и правда меня удивляешь. Это вместо благодарности, что ли? Человек вообще-то сильно рисковал. Ты же сам предложил условия, не так ли? Так? Хорошо, не хочешь – сейчас позвоню, Рафа оставит все как есть. Или, если даже уже взял, вернет обратно.

– Да что ты, Давид! Я просто сказал то, что думаю.

– Арам, я от предложенного тобой вознаграждения отказался. Рафа – честный и жесткий игрок, ты с ним не шути. Справедливость на его стороне. Или сам лети в Ереван, забирай свое добро и возвращайся. Ты мой друг и много хорошего для меня сделал. Но я не учел, что ты человек бизнеса. Не нравится мне ни твое настроение, ни твои сомнения. Еще раз предупреждаю, чтобы ты помнил: при любом развитии событий я на стороне Рафы. Я втянул его в это дело по твоей же просьбе и хочу, чтоб все закончилось добром.

– Давид, этот подлец Маис меня подвел! И теперь я, вместо того чтобы реализовать товар и получить сверху хоть что-то, получаю товар обратно, но с двадцатипроцентной надбавкой! Ты же знаешь, деньги для покупки товара я занимал, значит, вернуть их надо уже с процентами. Я просчитался! Притом по-крупному.

– Понимаю твои проблемы. Единственное, что я могу для тебя сделать, – попросить Рафу снизить предложенный тобой процент с учетом того, что я от своей доли отказываюсь. Но не забывай, ты мог вообще не получить назад свой товар. Ведь так?

– Может, и так…

* * *

Расстроенный, шел я на встречу с Марком и Фаиной в кафе «Москва», расположенное в начале улицы Горького, ныне Тверской. Куда я лезу? Что я забыл в этом чужом для меня мире бизнеса и криминала? Или все это находит меня против моей воли? С Марком и Фаиной все иначе. С ними легко, и я абсолютно забываю о различиях в национальности и религии. Может, это потому, что они нерелигиозны, как и я? Мы просто современные люди, у которых общие культурные ценности и бытовые запросы, сходные взгляды на жизнь и нравственные ориентиры. И какая умная и начитанная девушка Фаина, при этом женственная и привлекательная! Конечно, по красоте ей с Мари не сравниться, но проводить время с Фаиной исключительно интересно. Она так неистово занимается политикой, с такой страстью поглощает бесконечное количество самой разнообразной литературы, что иногда мне делается неловко. В разговорах со мной Фаина перечислила названия десятков книг, которых я не то что не читал – даже имена их авторов были мне незнакомы. Жорж Сартр, Альбер Камю, Герберт Маркузе [35] не публиковались у нас, я впервые услышал о них от друзей. Не ударить лицом в грязь мне помогало только системное знание всеобщей истории.

С другой стороны, сколько мы изучали в школе армянских классиков? Думали, что весь мир обязан знать этих, безусловно, достойных, талантливейших людей, а оказалось, что они известны лишь отдельным литературоведам. Да, даже большие гении маленьких народов, какими бы древними эти народы ни были, могут стать всемирным достоянием только в очень редких случаях – слишком ограничена аудитория. А великие мастера, пишущие на английском, французском, немецком или русском – как мои любимые Лев Толстой, Пушкин, Достоевский, Гюго, Бальзак или Диккенс, – становятся сокровищем всего человечества. Писал бы Шекспир на армянском или грузинском – кто знает, стал бы он так знаменит? Тогда с ним должен был работать равный ему по таланту переводчик, а это вряд ли возможно. Кто сегодня может вспомнить о такой заметной фигуре раннего Средневековья, как Григор Нарекаци, живший в X веке? Этот гениальный поэт и философ ничуть не уступает своим современникам, признанным во всем мире, а знает о нем только узкий круг специалистов. Хотя еще лорд Байрон специально изучал армянский язык, чтобы читать Нарекаци.