О кино. Статьи и интервью - [35]

– Съемка в подобном стиле требовала от оператора большого мастерства. Сотрудничаете ли вы с вашими операторами?

– К счастью, мне всегда встречались люди, любящие и умеющие работать и не отказывающиеся искать – в одиночку или вместе со мной. И думаю, со мной легко сработаться. Если умеешь работать.

НУЖНАЯ ДОРОГА

– Поговорим о ваших документальных лентах.

– Ну, это безделицы…

– Когда вы называете эти фильмы «безделицами», мне, их не смотревшему, нечего вам возразить, хотя, наверно, следовало бы… Давайте тогда перейдем к другому фильму, который называется «Двое» («Tva manniskor»).

– Такого фильма не существует.

– Но как же «не существует»? Я его смотрел и имею о нем собственное суждение. Он существует.

– Вы знаете, когда я снимал этот фильм, мое положение было очень шатким. Съемки проходили в 1944 году. Незадолго до этого я узнал, что мне может угрожать опасность со стороны немцев. Поэтому я уехал в Стокгольм под предлогом продажи в Швеции моей картины «День гнева». Потом я остался в Стокгольме и решил снимать там фильм, о котором мы говорим. К несчастью, продюсер решил сам набирать актеров. Он жаждал шумного успеха. Так что набранные им актеры являли полную противоположность тому, что было нужно мне. А для меня выбор актеров крайне важен. Например, героиню я хотел сделать склонной к мелодраматизму и истерике, тогда как ученый представлялся мне голубоглазым, наивным и кристально честным человеком, не интересующимся ничем, кроме своей работы. И вот на женскую роль мне дали актрису, которая была настоящим воплощением мещанства, а вместо голубоглазого идеалиста я получил интригана с демонической внешностью и карими глазами…

– Вам не кажется, что этот фильм тоже чем-то похож на «Гертруду»?

– Нет, нет! Ничего общего, абсолютно. К тому же это очень неудачный фильм.

– Вот список ваших короткометражных лент: «Старик», «Шекспир и Кронборг», «Они успели на паром», «Мост Сторстрём», «Реконструкция Рённе и Нексе», «Торвальдсен», «Сельские церкви»… Вам есть что рассказать о них?

– «Старик» посвящен датским социальным программам, направленным на поддержку старости. «Они успели на паром» – короткий художественный фильм, призванный показать, как опасно нарушение правил на дорогах. Это одна из лучших моих короткометражек. Еще мне очень дорог фильм «Шекспир и Крон-борг», документальная лента о замке, где происходит действие «Гамлета». Потом я снял о нем еще один документальный фильм[44], сделав больший акцент на историческом и археологическом аспектах: там говорилось и о старом замке Кроген, от которого сохранились одни развалины.

«Мост Сторстрём» – документальная картина о мосте длиной в три километра, соединяющем два датских острова. «Торвальдсен» – фильм о творчестве известного датского скульптора, современника Кановы. Ну, а «Реконструкция Рённе и Нексе» представляет собой документальную ленту о восстановлении двух городов на острове Борнхольм, разрушенных в ходе налетов русской авиации.

– Если вспомнить, что, кроме отстройки разрушенных городов, вы снимали фильмы о сельских церквях и замке Кронборг, можно констатировать ваше увлечение старой и современной архитектурой…

– Ну, это все мелочи.

– Среди фильмов, где вы, еще не став режиссером, принимали участие в качестве сценариста и монтажера, наверняка должны быть такие, в которые вы вложили немало сил, которые вы считаете своими.

– Я для многих фильмов написал сценарий (один или в соавторстве), для многих придумал сюжет, но я все-таки не считаю эти фильмы своими. Для меня все это, включая даже сценарий к фильму «Деньги» по роману Золя, было просто пробой сил[45]. Более существенным было мое участие в «Отеле Парадиз»[46] (1917, позднее тот же фильм выходил в новой версии). Это единственный случай, когда хочется признать фильм хоть отчасти своим. Понимаете, все это было попыткой найти себя, первой пробой сил. Всему надо учиться, и эта учеба порой занимает много времени. Нужно учиться, иногда нужно совершать ошибки. Как я уже говорил, надо долго идти наугад, чтобы однажды выйти на нужную дорогу.

1965

3

Настоящее звуковое кино

Впервые посмотрев звуковой фильм в 1928 году, я пришел в полный восторг. В фильме был показан Клемансо в своем саду, в ермолке и с тростью в руках: позднее, выполняя его последнюю волю, эту трость положили вместе с ним в гроб. По всей видимости, Клемансо не заметил микрофона; придя в бешенство от наводящих вопросов оператора, которые должны были заставить его сказать «хоть что-то», он очень сердился и долго ворчал. Эффект был потрясающий. Меня как будто осенило, и я ясно осознал, каким должно быть настоящее звуковое кино, и до сих пор придерживаюсь этого мнения.

Сначала кино снимали на улицах и площадях, и оно напоминало новостной репортаж. Затем, к сожалению, кино оказалось во власти театральных деятелей, от которой серьезное кино, впрочем, уже почти освободилось, поскольку для того, чтобы стать самостоятельным искусством, кинематографу необходимо было снова возвратиться на улицы и площади, вернуться к репортажной манере.

Настоящий звуковой фильм должен создавать впечатление, будто кинооператор с камерой и микрофоном в руках незаметно прокрался в один из городских домов, именно тогда, когда в кругу семьи происходит какая-нибудь драма. Спрятавшись под плащом-невидимкой, он снимает самые важные сцены этой драмы, а затем исчезает – так же бесшумно, как появился. В этом и заключается истинное преимущество кинематографа в сравнении с театром. Театральное представление – это картина, на которую смотрят с некоторого расстояния. Для того чтобы действие в целом стало живым, нужно писать толстой кистью и наносить краску широкими мазками. Все детали можно утрировать и преувеличивать. В театре все ненастоящее, и все дело в том, чтобы соотнести ненастоящие детали друг с другом, чтобы они вместе создали цветную иллюзию действительности, тогда как кино представляет саму действительность в строгой черно-белой стилизации