Нур-ад-Дин и Мариам - [50]
Неразборчиво пробормотав тихие и, должно быть, ласковые слова, он властно смял ее рот испепеляющим поцелуем. Искра проскочила между ними, искра, похожая на ту, что способна в мгновение ока воспламенить целый бочонок с порохом.
Облегчение, ярость, желание – все вложил Нур-ад-Дин в этот поцелуй. Сколько бессонных часов он провел в тоске по ее близости, сколько раз безжалостно ломал себя! И вот теперь жестоко подавляемые страх, страсть и вожделение вырвались наружу.
Он почувствовал, как Мариам пытается высвободиться, едва их губы соприкоснулись, и это робкое движение вызвало в нем свирепую потребность покорять и властвовать. В ответ он лишь крепче стиснул руки и забыл обо всем, пока не услышал тихий умоляющий стон, пробившийся сквозь слепой туман похоти и гнева, – стон, вонзившийся в его сердце.
Нур-ад-Дин поднял голову и глубоко вздохнул, пытаясь победить предательский жар, сжигавший тело. Лучше ему умереть, чем видеть, как она плачет!
– Не плачь, – сдавленно пробормотал он. – Не плачь, моя прекрасная, моя Мариам.
Что-то болезненно сжалось в его груди, то, чему не было названия, но что заставило его бережно коснуться ее мокрой щеки. Мариам поспешно отвернула голову.
Жалость и угрызения совести переполняли его сердце. Вздумай она упрекать Нур-ад-Дина, он и то не был бы так угнетен. Нежность, снова эта невольная нежность, которую Нур-ад-Дин так безуспешно пытался заглушить в себе, захлестнула его.
Он снова притянул ее к себе, на этот раз осторожно, стремясь исцелить своей мощью. Мариам бессильно прислонилась к нему и тихо всхлипнула, уткнувшись лицом ему в плечо.
Последние преграды рушились в его душе. Железные доспехи превращались в поддельные бумажные латы. Она была такой мягкой и трепещущей, ее слезы насквозь промочили его рубаху и, кажется, проникли в душу.
Он не хотел отпускать ее. И с внезапным раздражением осознал, что ничего не жаждет сильнее, чем держать ее в объятиях, прикасаться, защищать, оберегать и упиваться ее близостью.
– Прости меня, – прошептал он, и, услышав покаянные нотки в хриплом голосе Нур-ад-Дина, Мариам сдержала рыдание.
Руки, гладившие ее по спине, проводившие по изгибу бедер, вселяли странное спокойствие. Она не понимала причины внезапных перемен в Нур-ад-Дине, но в этот момент отчаянно нуждалась в утешении.
Чуть отодвинувшись, она взглянула в лицо любимого, своего нареченного мужа, и слезы мгновенно высохли при виде нежности и участия, запечатленных в его чертах.
Забыв обо всем, Нур-ад-Дин взял в ладони ее влажное лицо, чуть коснулся губами губ и, нагнувшись, подхватил ее на руки и молча понес наверх.
В комнате Мариам было тепло, как в уютной маленькой пещере. Нур-ад-Дин отпустил любимую и оглянулся, словно видел здесь все впервые. Солнечные лучи, заглядывая в окно, заливали комнату.
Наблюдая за дрожащей, словно в ознобе, Мариам, Нур-ад-Дин неожиданно заколебался. Его плоть, набухшая и пульсирующая, требовала удовлетворения, желание, настойчивое и острое, пронизывало тело, но при виде этой беззащитной и в то же время гордой девушки он невольно замер. Она обхватила себя руками, пытаясь отгородиться от него. От своего будущего мужа. И при этом настороженно следила за ним.
Нур-ад-Дин понял, что сама она не сделает к нему ни шагу. Он сам более чем тщательно об этом позаботился. Сам оттолкнул ее, сам довел до слез. Ее неизменная мягкость и готовность помочь, понять, ответить заботой стали – о Аллах, куда девать этот жгучий стыд! – раздражать его. Теперь же он горел желанием помочь и… и другим желанием, куда более низменным. Все же выбор за Мариам.
– Хочешь, чтобы я ушел? – едва слышно вымолвил он.
В комнате повисла напряженная тишина.
– Нет, – шепнула Мариам.
Погибельная чернота его глаз гипнотизировала ее. Нур-ад-Дин погладил девушку по щеке. Он больше не может стоять рядом и не касаться ее. Больше не может ждать. Он хотел ее, хотел забыться в ее объятиях, погрузиться в эту влажную тугую плоть, упиться головокружительным ароматом.
Нур-ад-Дин бережно стал расплетать косы, любуясь удивительной красотой волос своей Мариам. А потом, зарывшись пальцами в любимые пряди, прильнул к ее губам. Странно, что простой поцелуй имеет силу пробудить в человеке неутолимую жажду, волчий голод…
Ее дрожь отзывалась эхом в его теле, по коже пробегали крохотные волны озноба. И это ненадолго вернуло Нур-ад-Дина к реальности.
– Ты замерзла, – пробормотал он. – Аллах всесильный, как мне согреть тебя?
Откинув покрывало, он заставил Мариам сесть на постель и встал на колени, чтобы помочь ей снять обувь. Ступни и пальцы Мариам были ледяными. Он осторожно начал их растирать. Мариам едва слышно застонала. Слезы по-прежнему катились по ее щекам. И она по-прежнему молчала.
Немного согрев любимую, Нур-ад-Дин попытался совлечь с нее платье.
– Глупышка, ну почему ты не подождала своего Нур-ад-Дина всего один лишь миг? Зачем начала печь, не дождавшись моей помощи?
Нур-ад-Дин шептал ей на ухо эти простые слова и все ждал того мига, когда перестанут литься слезы. Быть может, тогда утихнет и его свирепое желание, сменившись простым вожделением.
Нур-ад-Дин невесело усмехнулся. Сейчас, обнаженная, его Мариам была столь хороша, что мечтать о спокойствии было просто глупо. Кожа ее блестела, как слоновая кость, спелые, налитые груди просились в его ладони, горошины сосков сморщились и затвердели.
О великий Багдад, многоликая, многоголосая толпа стекается к базару, твоему сердцу и желудку, чтобы потратить пару фельсов или динаров, отведать изысканного плова, послушать удивительную историю о том, как за высокими стенами твердыни правоверных высоко в горах в зачарованной пещере, полной сокровищ, поселилось сорок юных красавиц… И, по слухам, пещера эта — приют разбитых сердец. Но каких богатств искал в волшебной пещере юный Али-Баба? И что обрел?
Первая любовь юной волшебницы Амаль была неразделенной: не каждый смертный сможет совладать с ее темпераментом. Однако ее, внучку царя джиннов, почему-то влечет к людям, точнее к одному человеку… Молодой кузнец Синдбад пробудил в ней чувства и желания, которым она не в силах сопротивляться. Но влюбленных предупреждали: стоит совершить над ними свадебный обряд – и они обречены…
Хасан, Хасан… На беду отец отдал тебя в ученики к знаменитому наставнику молодежи Георгию, на беду ты увидел прекрасную статую, присланную из далеких земель. Ибо для тонкой и открытой натуры это стало дорогой к погибели. Холодный камень ты предпочел живой душе и живой плоти, холодным камнем стал навек.
Амбра и сандал, звон колокольчиков на тонких запястьях гурии, соленый морской бриз, роскошь арабской ночи и ослепительный блеск утра… Душа летит вслед за причудливым повествованием, и вот – широкие ладони океана и корабль белокурых гяуров, ведомый прекрасной Сигрид, пленительной дочерью севера, а вот гигантская птица Рухх взмывает ввысь, закрывая лик Солнца крыльями. Страстная Повелительница гигантов раскрывает свои объятия, подобно Клеопатре меняя жизнь на ласки; пленительная дева-тигрица дарит свою любовь достойнейшему…
Дочь великого визиря Шахразада по-прежнему любима, но она всего лишь женщина, лишь жена царя Шахрияра. И ее супруг вынужден уделять больше внимания государственным делам – внимания, которое должно принадлежать царице! А далеко-далеко, в мире снов, куда Шахразада все чаще погружается в сладостном предвкушении, ее ждет мужчина, для которого она – божество…
Удивительные вещи творятся под рукою Аллаха. В каком-нибудь затрапезном селении у края пустыни можно встретить великого колдуна (правда, утратившего силу) и даже поступить к нему в ученики. А потом пуститься в странствия с бродячими актерами и увидеть саму Повелительницу гигантов, могущественную Царицу змей…Однако судьба ее – на клинке славного и доблестного Синдбада-Морехода.
Книга Л. Неймана «Парижские дамы» — галерея остроумных и пикантных портретов парижанок последних лет Второй империи от хищных девиц из предместий, модисток, гризеток и лореток до куртизанок высшего полета, светских дам и «синих чулков».
Джуд Пирсон был тем человеком, который в одно мгновение мог убить меня, а в другое – поцеловать. Он был моим похитителем, моим реальным адом, а теперь стал моим спасителем, моей любовью. Глупо. Он бессердечный, не способный ничего почувствовать, и поэтому я сбежала… прямо в лапы своего врага. Джо Кэмпбелл жаждет страданий Джуда, а я просто стала пешкой в этой опасной игре. Джо сломал меня во всех смыслах этого слова. Всё, чем я когда-либо была, было уничтожено, а на этом месте выросли ненависть и злость настолько лютые, что я не чувствую больше ничего.
Они были изодраны изнутри, теряли близких и хоронили друзей, но, тем не менее, жажда жизни по-прежнему билась в сердцах, заставляла бороться не только с мертвецами, но и с людьми, потерявшими голову от безнаказанности и мнимой власти. Казалось, они нашли новый дом. В тюрьме было спокойно, пока, в один прекрасный день, идиллия не рухнула. Губернатор узнал о тайном убежище и, ведомый местью, задумал расправиться с группой и попутно свести счёты с Мэрлом Диксоном, переметнувшимся на сторону врага.
Светлая предновогодне-рождественская полусказка, где главным чудом является волшебный секс. Она молодая, амбициозная и не знающая жизни. Не залезешь в пламень себя не поранив… В попытке оправдать человека, которого любит, главная героиня сталкивается в противостоянии с самым таинственным злодеем города. Кто выиграет? Фэндом: BTOB, VIXX (кроссовер) Рейтинг: NC-17 Жанры: Романтика, Юмор, Повседневность, PWP, POV Предупреждения: Нецензурная лексика, ОЖП.
Она в своем мире дочь колдуньи и лесная охотница. Он в нашем — менеджер по персоналу. Неодолимая, злая воля сводит их вместе. Они абсолютно разные, одно слово из разных миров, но им предстоит идти вместе по дороге, где правит жестокость и насилие. В мире, где понятие дружбы заменили выгодой, а любовь похотью и сексом. Смогут ли они добраться до цели и выполнить невыполнимое? Дойдут ли они вдвоем? Кем они будут друг для друга в конце пути? Столько вопросов, и только пройдя весь путь до конца вместе с героями этого романа, можно найти ответы.
Каково это любить? Каково не чувствовать пустоту день за днём? Каково быть счастливой? Я не знаю. Судьба никогда не была ко мне благосклонна. Я не знаю, что такое любовь. Я — айсберг. Оттаю ли я?
Много удивительных тайн хранят стены древнего Багдада, но еще больше их скрыто за стенами дворца повелителя правоверных Гаруна аль-Рашида. Ибо великой тайной покрыты причины внезапного безумия правителя, который вдруг позабыл весь дворцовый ритуал и изрядно удивил мудрецов дивана и слуг своими речами и одеянием. До сих пор судачат на багдадском базаре, что заставило халифа запереться в своих покоях. Никому не ведомо… Знает об этом разве что почтенный Маруф, башмачник, да только он молчит…
Прекрасный принц Рахман разуверился в самом непостижимом чуде, сотворенном Аллахом всемилостивым и всесильным, – в женщине. Ни ученые занятия, ни придворная жизнь у трона правителя Райпура, ни победы друзей над юными красотками не могут излечить его сердце. Но безжизненность и пустота чужды подлунному миру, ибо наполняет его любовь. Наполнится ли сердце юноши?
Когда встает над горизонтом звезда Зухрейн, когда смолкают в диване голоса, кричащие о законе и справедливости, а по переулкам столицы страны Аль-Миради бродят подозрительные тени, он покидает свой дом. Но калитка закрывается не за визирем Шимасом, а за Жаком.
Не одна, а двенадцать жизней, полных странствий и приключений… Тысячи новых ощущений, тысячи умений далеких и загадочных народов. Такой дар получил Маруф от влюбленной дочери волшебного народа. Дар или наказание? Даже его собственная жена сомневается в мудреце-башмачнике и отправляется к колдунье, чтобы выведать правду. Но сможет ли она эту правду принять и сохранить при этом любовь к Маруфу?