* * *
– Воистину, сын мой, если ты не женишься сейчас, ты не женишься никогда!
– Увы, добрейший мой отец, значит, я не женюсь никогда…
– Глупец! Как смеешь ты такое говорить?! Ты – наследник необозримых земель, будущий властелин всего под этим небом, человек, покоряющийся одному лишь Аллаху всесильному и всемилостивому!
– Отец, прошу тебя, умерь свой пыл. Не стоит кричать на меня, да еще при открытых окнах. Тем более что я действительно и наследник, и будущий властелин…
– О, я несчастнейший из отцов! Ну почему Аллах сделал моим наследником строптивого и несговорчивого Шахрияра, а не разумного и послушного Шахземана?
– Увы, добрейший мой отец, Аллах всесильный не услышал твоей молитвы. Я думаю, что и сейчас он не слышит твоих слов, как бы сильно тебе ни хотелось назвать моего умного братца будущим властителем наших бескрайних земель…
– А брат-то тебе чем не угодил?!
– Отец, во имя любви, которой всегда была так сильна наша семья, прошу, не кричи на меня. Брата своего я люблю и уважаю, ибо он достоин и любви, и уважения. Но я другой. Быть может, я заслуживаю не меньшей любви и не меньшего уважения, чем он. Но… Но ему повезло больше.
– Повезло, сын мой? – Халиф в первый раз с начала разговора заговорил тихо.
– Конечно, отец. Ему очень повезло, ибо он родился младшим сыном, не наследником. Он мог выбирать, что ему делать, чему обучаться, о чем тревожиться. Ему никто и никогда не говорил, что его поведение недостойно будущего правителя и властелина.
– Разве это везение? Он на целых четыре года моложе тебя, и сам Аллах всесильный не позволил бы ему стать правителем.
– Ах, отец мой, веришь ли ты в то, что говоришь? Тебе ли, мудрому халифу, властителю блистательной Кордовы, не знать, сколь извилисты пути, которыми юноши приходят к власти! Мне же остается благодарить Аллаха всемилостивого именно за то, что разум нашей семьи, ее мудрость – мой младший брат Шахземан – никогда не готовился стать правителем. И потому смог и сохранить ясный ум, и во сто крат преумножить знания, какими с ним делились наши наставники. И пусть так будет и впредь: Шахземан, мудрый и спокойный, станет моим первым советником в тот самый миг, когда я взойду на трон.
– Сын мой, ты говоришь не о том…
– Не о том? Отчего же?
– Да оттого, упрямый ты ишак, что властителем блистательной Кордовы не может стать юноша, не обретший семьи! Никогда еще не бывало, чтобы на трон восходил халиф, обремененный заботами и гаремом, но лишенный жены и детей!
– О Аллах великий! Значит, я буду первым.
В покоях повисла тишина. Она была густой и душной, как старый мед. Она убивала остатки сыновней почтительности и отцовской любви, давила на разум и глушила чувства.
Первым очнулся юноша. Хотя, быть может, его привел в себя крик муэдзина, призывавшего к вечерней молитве.
– Отец, прости меня, недостойного сына. Но от своего не отступлюсь: я женюсь лишь тогда, когда душа моя сделает выбор. Не ты, достойнейший и заботливейший отец, и не толпа свах и советчиков.
Халиф лишь покачал головой.
– Отец, пожалуйста, согласись со мной. Первый твой внук родится у Шахземана – любящего мужа и почтительного сына. К счастью, вы с моей доброй матушкой, да хранит Аллах долгие годы ее мудрость и кротость, благословили этот брак. Пусть брат мой, а не я, первым даст продолжение нашему роду. Пусть все вокруг считают это недостойным или недальновидным… Но ты, отец, должен понять меня: я хочу лишь одного – любви, похожей на твою. Ибо не могу припомнить женщины лучше, добрее, мудрее и прекраснее, чем моя матушка – твоя любимая жена.
– Ты многого не знаешь, сын мой, – вполголоса проговорил халиф. – Есть тайны, которые не открывают никому, даже собственным детям.
– О нет, отец, мне не нужны тайны! Матушка моя, к счастью, еще не предстала перед Аллахом всесильным. И ее смех, и ее разумные речи, и то, какими глазами она всегда смотрит на тебя, – все это памятно мне с первых дней моей жизни. И я хочу для себя такой же доли: хочу найти женщину, которая походила бы на нее, мою любимую матушку, пусть и не внешне.
– Я устал от тебя, сын. – Халиф тяжело вздохнул. – Да будет так! Пусть окрестные властители назовут меня глупцом, пусть решат, что я презрел вековые устои… Поступай как знаешь. В конце концов, скоро ты станешь халифом, пусть и неженатым. Мое же дело молчать и не лезть с глупыми старческими советами к молодому и сильному правителю.
Шахрияр со слезами взглянул на отца. Как сильно сдал почтенный Мехмет! Некогда он носил гордое имя «Лев Кордовы» и был мудрым властителем и любящим отцом, заботливым мужем и достойным соперником. Сейчас же совсем седой старик скорее лежал, чем сидел, со всех сторон обложенный подушками.
– Благодарю тебя, мудрейший и справедливейший из отцов.
