— Пойду, водички вскипячу. Травы ещё залью, пусть настаивается, — бросил он и торопливо вышел из комнаты.
Макс услышал, как скрипнула половица в зале, потом звякнул чайник на кухне, и через несколько секунд негромко хлопнула дверь. Оставшись в одиночестве, Макс попробовал судорожно придумать хоть что-нибудь, чтобы отвлечься, забыть о друге, но не смог. Мысль о нём, как пуля, проткнула мозг, угодив точно в «яблочко», не оставив ни одного шанса отвертеться.
— Эх, Пашок, Пашок, — снова нахлынула тяжесть, и Макс почувствовал, как стиснулись зубы. — Суки, — прошептал он. — Суки поганые.
Дед вернулся в дом минут через тридцать. Коротко скрипнула дверь, послышались осторожные шаги, слабо цокнула ручка чайника. Дед явно старался делать всё как можно тише.
— Наверное, думает, что я уснул, — понял Макс, и от такой заботы стало теплее на душе.
Дед в комнату не заглянул, и видимо остался на кухне, поэтому Макс перестал прислушиваться к редким, едва различимым звукам, и вернулся к своим размышлениям. Всё то время, пока отсутствовал дед, Макс был погружён в воспоминания.
Он вспоминал, как подружился с Пашкой, как они попадали в разные переделки, как однажды подрались по-дурости. Да, у Пашки были недостатки, но разве сейчас они могли иметь значение? Люди не боги. Может быть когда-нибудь, но пока нет.
Макс снова стал прислушиваться, но больше с кухни не донеслось ни одного звука. Дед явно не хотел разбудить его, или по крайней мере, давал ему уснуть, но Макс уснуть не мог. Он вспоминал. Вспоминал и анализировал то, что произошло здесь с самого начала и до текущего часа. Анализировал и удивлялся, почему раньше он не мог вот так же досконально постараться разложить всё по полочкам.
— Слишком много событий. Сразу. Для понимания нужно время. Да и что я могу понять?
От мыслей Макса отвлекло жжение внутри тела. Это жжение ощущалось ещё с самого пробуждения, но пока он вспоминал и размышлял, он не заметил, как оно возросло, и теперь стало нестерпимым. Резко, поверх тупой, повсеместной боли, оно вдруг резануло с жестокостью и без предупреждения. По гортани, по лёгким, по желудку. И Макс пожалел, что не попросил воды ещё тогда, когда дед был рядом. Теперь же ему нужно было позвать его, а он понимал, что для этого нужны силы. Да, здоровый человек улыбнулся бы, скажи ему, что позвать находящегося в пяти метрах от него человека почти невозможно. Мы вообще часто считаем глупостью вещи, поразмыслив над которыми, мы бы уже не считали их таковыми. Разве возможно докричаться, например, до абсолютно глухого с тех же пяти метров? Или даже с двух?
Мне нужно воды, — подумал Макс. — И желательно кружек пять.
Он вымученно улыбнулся. Потом целую минуту мысленно настраивался, понимая, что при его слабости, вряд ли, получится крикнуть несколько раз, и наконец, решился.
Крик прозвучал сдавленно, с глубоким, низким хрипом.
— Ну, хоть так, — обрадовался Макс.
Он понимал, что хотя крик получился и не совсем уж криком, но достигнуть кухни он всё же смог. И Макс не ошибся. Послышались шаги, и через несколько секунд дед уже стоял у кровати.
— Пить, — прошептал Макс. — Холодного только.
Дед кивнул и ушел. Вернулся он скоро, видимо, вода была на кухне, и ему не пришлось ходить за нею в сарай. Он просунул одну руку под Максову голову, осторожно приподнял её, и поднёс кружку к губам.
Макс стал пить, медленно, маленькими глоточками и чувствовал, с какой жадностью принимает воду организм. Казалось, она не доходит даже до пищевода, а впитывается прямо во рту, до единой капли. От этого Макс очень долго не мог утолить жажду. Кружка была уже почти пустой, когда, наконец-то, он почувствовал прохладу в гортани, и пожар стал отступать.
— Может ещё? — спросил дед, когда кружка опустела.
— Хватит, — прошептал Макс.
— Ну и правильно. Всего нужно в меру.
Дед аккуратно опустил руку, и так же аккуратно вытащил её из под головы Макса.
— Я, конечно, не доктор, и ничего не понимаю, — заговорил он торопливо. — Но мне кажется, оно хоть что, а всё должно быть в меру.
— Сколько я вот так? — перебил его Макс, почувствовав себя немного лучше после кружки воды.
— Двое суток, Максимка, — ответил дед. — Угу. Двое. А кто такой Чарли? — спросил он вдруг. — Ты в бреду несколько раз повторял.
— Пёс у меня такой был, — выдохнул Макс и вяло улыбнулся.
На губах деда тоже расплылась улыбка.
— Надо же, — проговорил он с какой-то подчёркнутой мягкостью. — Ещё ни разу не слышал, чтобы в бреду псов поминали.
— Он мне жизнь спас, — прошептал Макс.
— Да-а, — лицо деда стало задумчивым. — А наших всех краки убили. У меня смешной кабысдох был. Трезорка. Это вроде, как пират, — дед усмехнулся. — Брехливый был, что-о ты. Ну, и ладно.
Дед поднялся.
— И всё-таки тебе бы поспать нужно. Сон — лучший лекарь. А если чего ещё понадобится, так ты зови, Максимка. Не думай чего там да как, а сразу зови, — он ещё пару секунд потоптался на месте, словно хотел сказать что-то ещё, но вдруг быстро развернулся и ушел.
— Хорошо, — зачем-то прошептал Макс, хоть и понимал, что дед его уже не слышит. И чувствуя, как вместе с выпитой водой в него медленно возвращается сила, он ещё очень долго смотрел на потускневший, давно не беленый потолок с задумчивой улыбкой на губах.
