Нож великого летчика - [15]

Мадлена Людвиговна кивнула.

— Скажите, а почему вы просто не обратились в милицию? — спросил Димка. — Ведь милиция в два счета поставила бы засаду и поймала того, кто придет за ножом! Или того, кто потом приведет собаку!

— Он предупредил нас, чтобы мы не смели обращаться в милицию, сообщила Шарлотта Евгеньевна. — Сказал, что, если он, как он выразился, «учует подвох», он свернет Гизу шею. Мы не можем рисковать жизнью Гиза! И потом, он предупредил нас, что, если мы обратимся в милицию, нож у нас просто конфискуют, потому что это уже большой нож, считающийся холодным оружием, и его нельзя хранить без особого разрешения.

— Ну, это он загнул… — пробормотал Димка. — Хотя, кто знает…

— А как вы должны передать ему нож и получить Гиза? — спросил я.

— Он сказал, что позвонит от трех до четырех и сообщит, что и как, сказала Мадлена Людвиговна. — Сейчас двадцать минут четвертого, так что звонка надо ждать с минуты на минуту…

Не успела она это произнести, как громко затрезвонил телефон.

ГЛАВА ПЯТАЯ ПЛАН ДЕЙСТВИЙ

— Да, — сказала в трубку Мадлена Людвиговна. — Да. Да. Хорошо. Но, постойте!..

Она с растерянным видом положила трубку, из которой слышались короткие гудки.

— Не дал мне спросить, как чувствует себя Гиз, — пробормотала она.

— Что он тебе сказал? — спросила Шарлотта Евгеньевна.

— В пять часов мы должны подойти на Введенское кладбище… это прямо за нашим домом, — пояснила она нам, — вон там, как раз из этого окна его можно увидеть, потому что остальные окна глядят на двор и, через двор, на улицу.

Мы подошли к окну и поглядели на кладбище. Увидели ограду, ещё голые деревья, торчащие над крестами и памятниками… А Мадлена Людвиговна продолжила.

— Там, в квадрате между цифрами «4» и «5», мы пройдем по второй дорожке этого квадрата от главной аллеи. То есть, нам нужна вторая дорожка после указателя с цифрой «4». Третий или четвертый участок — это участок каких-то Смирновых. На надгробном камне на этом участке надписи: «Смирнов Петр Леонидович», дальше годы жизни, «Смирнова Марья Михайловна», дальше, опять-таки, годы жизни. На лавочке внутри участка, перед могилой этих Смирновых, мы оставим сверток, в котором будет нож. Остальное нас не касается. Если все будет в порядке и этот тип убедится, что мы его не обманули, то часов в семь-восемь вечера он привяжет Гиза где-нибудь совсем рядом с нашим домом и позвонит нам, чтобы мы его забрали. Вот и все.

— Не нравится мне все это! — брякнул Димка. — Мне кажется, он сам может вас надуть. Почему не отдать собаку из рук в руки, в обмен на нож? Если он наденет маску, то вы не разберетесь, кто он такой, даже если вы его знаете и когда-то видели.

— Ты думаешь, он может не вернуть Гиза? — у Мадлены Людвиговны округлились глаза.

— Вряд ли он осмелится, — вмешался Юрка. — Меня вот другое занимает. Неужели мы не можем догадаться, кто он такой? Ведь в чем главная ценность этого ножа? В том, что он принадлежал Сент-Экзюпери! Такой нож можно продать за сумасшедшие деньги! Но для того, чтобы мужик это сообразил, он должен знать, чей это нож, так? Постарайтесь вспомнить, кому еще, кроме Леньки, вы показывали нож или рассказывали о нем, сообщив при этом, кто был его первым владельцем?

Мадлена Людвиговна задумалась.

— Последний раз это было много лет назад, — сказала она. — Я ведь почти ни с кем не общаюсь. Все люди вокруг… они какие-то странные, и мне почти не о чем с ними говорить. Когда я начинаю рассказывать им о Париже моей юности и о том, как бы мне хотелось вернуться в этот город, они реагируют… Да, они реагируют так, как будто им неприятно меня слушать. Так что последний раз… Да, это было лет семь назад. Ко мне заезжал мой бывший воспитанник, сын генерала. Уже со своим собственным сыном, то есть, с внуком генерала. Очень славный мальчик он был, этот внук. Этакий бутуз. Правда, немного букой смотрел, стеснялся, что ли. Ему я и показала нож, чтобы его растормошить.

— А его папа — то есть, ваш воспитанник — и так, разумеется, знал историю ножа? — уточнил Юрка.

— Разумеется, — кивнула Мадлена Людвиговна. — Но думать на него было бы просто глупо.

— Послушайте! — меня осенила новая мысль. — Обычно похитители назначают передачу выкупа в местах, которые хорошо знают. Раз наш похититель назначил передачу выкупа на кладбище — значит, он хорошо знает это кладбище. То есть, либо он там работает, либо там захоронены его родственники, которых он часто навещает…

— …А если там захоронены его родственники, — подхватил Юрка, — то захоронены они, скорей всего, в квадрате «4–5»! И могилу этих Смирновых он проходит по пути к своей могиле — поэтому и запомнил, что при могиле Смирновых самая удобная лавочка, на которой можно безбоязненно оставить пакет! Надо прочесать весь ряд до конца — и, если вам встретятся знакомые имена и фамилии, то мы узнаем, кто похититель!

— А что? Это идея! — поддержал Димка.

— Так что вы предлагаете? — спросила Мадлена Людвиговна. — Чтобы мы вышли немного пораньше и осмотрели все участки вокруг могилы Смирновых?

— Вообще-то, я хотел предложить, что мы сами отнесем нож и положим его, куда надо, а потом затаимся, и будем следить, кто его возьмет, сказал Юрка. — Потому что незачем вам таскаться на кладбище! Но тут дело такое… Узнать знакомое вам имя и фамилию на одной из соседних могил можете только вы сами. Поэтому, может, лучше будет, если вы сами отнесете нож и все осмотрите, а мы будем болтаться там, как будто нам там просто интересно, а вас мы и знать не знаем! Никого не удивит, что мальчишки ошиваются на кладбище. А потом мы проследим за тем, кто заберет нож — и, когда этот тип вернет вам Гиза, мы придумаем, как выкрасть у него нож, чтобы вернуть вам!