Нож великого летчика - [13]

В этом толстенном томе Сент-Экзюпери, где было собрано очень много его вещей, кроме «Маленького Принца» — и «Планета людей», и «Южный почтовый», и другие вещи — была помещена фотография писателя. И теперь-то я сообразил, что человек на стене у старушек — это Сент-Экзюпери, и видел я его в Юркиной книге! Но ничего удивительного, что я сразу не смог его узнать. Сами посудите — «Маленький Принц» и московская квартирка чудаковатых старушек, эти вещи никак не могли совместиться в моем сознании, они существовали словно в разных вселенных, и невозможно было представить, что ты видишь живого человека, который общался с самим Сент-Экзюпери! Наверно, думай я хоть тысячу лет — я ни за что не допер бы без дополнительной подсказки, где ещё я видел фотографию человека на стене и кто он такой.

— Ты уверен? — на всякий случай спросил Димка.

— На все сто! — ответил я. — Можешь и не искать дальше.

Димка, в полном обалдении, опустился на стул.

— Ну и ну! — сказал он. — Ведь это ж…

— Это просто как в кино, — сказал Юрка. — И даже ещё покруче.

— Ребята, я хочу увидеть этот нож! — с придыханием в голосе проговорил Димка. — Нож самого Сент-Экзюпери — такое и во сне не приснится!

— Да и я бы полжизни отдал, лишь бы взглянуть на него хотя бы одним глазком! — заявил Юрка. — Ленька, как по-твоему, ты сможешь уговорить этих старушек показать его нам?

— Я попробую, — сказал я. — Думаю, они не откажутся, с чего бы им? Мы пообещаем, что надоедать не будем, зайдем на пять минут, только посмотреть… И что не будем болтать об этом ноже, потому что ни к чему, чтобы о нем знала куча народа. Давайте завтра после школы попробуем им позвонить.

— Давайте! — согласились мои друзья.

— А теперь мне надо бежать, — сказал я. — Уже двадцать минут десятого. После сегодняшней истории с меня шкуру спустят, если я опоздаю! Или на целый месяц заберут у меня джинсы, что будет ещё хуже!

И я умчался домой, и Юрка тоже.

Не буду рассказывать, как я провел ночь, и как чувствовал себя в школе, со жгучим нетерпением дожидаясь последнего звонка. Ну, в двух словах могу сказать, что всю ночь я толком не мог уснуть от возбуждения. Стоило мне закрыть глаза, как перед ними проносились самолеты, ломаясь и с трудом садясь над песчаными барханами, и у меня так пылали щеки, будто пустыня Сахара была всамделишней, наяву, и её жар опалял мне лицо. В школу я доплелся еле-еле, завуч остановила меня в дверях, придирчиво оглядела и, вроде, осталась довольна моим внешним видом, но все-таки спросила, где мои родители. Я подал ей записку отца, в которой тот писал, что не может подойти из-за работы, но что я примерно наказан за свою выходку и больше этого не повторится. Завуч была этим удовлетворена и допустила меня к урокам. На уроках я был рассеян, отвечал невпопад, получил несколько выговоров от учителей и жирную двойку по русскому, потому что в проверочном диктанте написал «ёжЕк» и «лЕгушка». Вообще-то, я учился неплохо, поэтому учительница несколько удивилась, что со мной происходит, но решила быть со мной суровой, в назидание другим.

— Небось, все из-за своих джинсов и длинных волос переживаешь? — съязвила она. Весть о моем вчерашнем «преступлении» уже разошлась, естественно, по всей школе.

После уроков мы с Димкой и Юркой отправились ко мне домой. Дома, как всегда в это время, были бабушка и Женя. Да, наверно, стоит пояснить, раз уж я не сделал этого раньше, что квартира у нас была трехкомнатная, и в одной комнате жили родители — она же была гостиной и в ней смотрели телевизор, потому что родители ложились позже всех, другая была отдана бабушке и Жене, так бабушке было и сподручней за моей сестрой присматривать, а третья принадлежала лично мне. Обед был уже разогрет, и все мы пообедали на скорую руку. Мы часто обедали друг у друга, чтобы после школы не разбегаться по домам. К кому договаривались пойти, у того и питались. Проглотив как можно быстрее и лапшу, и котлеты с гречневой кашей, мы отправились звонить.

— Ну… — мои друзья глядели на меня с благоговейным трепетом. Набирай номер!

Я набрал, и трубку взяла Шарлотта Евгеньевна.

— Здравствуйте, Шарлотта Евгеньевна, — начал я. — Я хотел узнать, как у вас дела, и…

— Кто это? — не поняла она. И по её голосу мне сразу показалось, что стряслось что-то нехорошее.

— Это Леня… Ну, Леонид, я был у вас вчера, и обещал позвонить, и…

— А, Леня… У нас, Леня, большое несчастье!

— Что такое? — у меня похолодело на сердце.

— Украли Гиза.

— Как?!

— Вот так. Сегодня на утренней прогулке. Он опять кинулся бежать, и… и мы думали, что он просто удрал, и хотели пойти его искать, а его, оказывается, просто приманили. Наверно, и вчера приманивали, но ты сумел его поймать, иначе бы его… ещё вчера…

— Откуда вы знаете? — упавшим голосом спросил я.

— Они нам позвонили, сказали, что это они приманили и похитили Гиза, и требуют выкуп. Мадленочка лежит и пьет сердечные капли. Она так переживает, что слова не может сказать. Не может рукой или ногой пошевелить.

— Какой выкуп? — спросил я.

— Тот самый нож, который ты видел.

— Та-ак… — известия сыпались одно за другим как хорошие нокаутирующие удары, и я уже чувствовал, что «поплыл». — Скажите, вы не против, если я зайду к вам с двумя моими друзьями? Может, мы придумаем, как вам помочь.