Нож великого летчика - [11]

— Нет, — буркнул Димка. — Мы сегодня тихие. А можно поглядеть, какие у вас марки?

— Гляди, почему нет? — сказал Седой.

Мы подошли и стали рассматривать красочные серии разных стран. Кляссер Бурята был открыт на сериях, посвященных последнему, мексиканскому чемпионату мира по футболу, где Бразилия в третий раз стала чемпионом: зеленые поля, разноцветные формы футболистов, мяч, трепещущий в сетке… На развороте кляссера уместились две европейских серии, одна — кубинская и одна — выпущенная где-то в арабских эмиратах. Серия, выпущенная в арабских эмиратах, была с золотыми полями и с витыми надписями золотом, и в первый момент больше всего привлекала глаз, но потом ты видел, что цвета собственно картинок на этой серии более смазанные и не такие ясные и точные, как на европейских.

— А вон марка, посвященная нашей команде, — показал Бурят и пропел хрипатым голосом:

Наш комментатор ахает картинно

И кроет нас для красного словца,

Но ведь недаром их «Фиорентина»

Почти мильон дает за Бышовца!

По тому, как Бурят старательно изображал хрипотцу, мы поняли, что это — песня Высоцкого. Но сами мы эту песню ещё не слышали и не знали — видно, песня была совсем новая, свежеиспеченная.

Альбом Седого был открыт на «кристмасах», как мы их называли — сериях рождественских марок, которые выпускаются в США и Англии. Санта-Клаусы, елки, увешанные подарками и игрушками, дети в ярких курточках, играющие в снежки или лепящие снеговика, синий зимний вечер — а на снегу лежит полоска золотистого света из освещенного окна, в котором виднеется силуэт елки… Отличная английская марка: окруженная зрителями телега с лошадью, а на телеге актеры в средневековых нарядах разыгрывают рождественское представление.

И все это было так здорово, так заманчиво — будто отворенные окошки в прекрасный неведомый мир — что сердце начинало ныть от внезапно сильной жажды путешествий, от жгучего желания увидеть все это воочию.

— Класс! — сказал Юрка.

— Да это так, современное, — возразил Седой. — Вот по-настоящему ценные и хорошие марки.

Он перелистнул несколько листов кляссера и показал нам совсем другие марки — марки, от которых веяло ароматом старины, и этот аромат обладал даже большим обаянием, чем аромат дальних стран, который мы только что вдохнули, и от которого у нас закружились головы, таким убойным оказался этот единственный вдох.

— Вот, — стал показывать Седой (при всей своей внешней невозмутимости он, видимо, очень гордился своей коллекцией, раз хвастался ей даже нам соплякам, по его понятиям), — марки вольного города Данцига. Польского города Гданьска, теперь, но между двумя войнами он был вольным городом, и назывался Данцигом, и выпускал собственные марки. Я собрал почти все, лишь трех не хватает для полного комплекта. А вот марки Веймарской республики так называлась Германия, пока к власти не пришел Гитлер, а тогда она стала называться Третий Рейх. Вот марки Тувы — сейчас это часть СССР, а довольно долго Тува была независимой республикой и тоже выпускала собственные марки. А вот эта французская марка — очень ценная из-за спецгашения, которое на ней стоит. Видите? Тут, внизу, написано, что она выпущена в Алжире — ну, Алжир ведь тогда принадлежал Франции — а вот это клеймо с изображением самолета, такого старинного и смешного, означает, что письмо, на конверт которого была наклеена эта марка, перевозили авиапочтой, одним из первых почтовых рейсов, когда авиапочта ещё только-только начиналась, и такое клеймо, тем более, на марке двадцать восьмого года — это жуткая редкость! И авиапочта была тогда не такой, как сейчас. Это сейчас авиалайнеры перемахивают через пустыню Сахара, почти её и не заметив, а в те времена, чтобы через Сахару долететь из Алжира во Францию или наоборот, надо было быть настоящим асом, просто героем! Сколько пилотов почтовых рейсов терпели аварии в этой пустыне и погибали, если им не удавалось заново завести самолет и взлететь… Эй, пацаны, что с вами?

Мы глядели друг на друга, отвесив рты. Одна и та же мысль пришла нам в голову: «французский летчик… авария в пустыне…» Конечно, он был пилотом первых в мире почтовых рейсов — и аварию потерпел не в какой-нибудь там пустыне, а именно в Сахаре! Теперь мы знаем, где и как нужно искать сведения о нем!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ НЕОЖИДАННАЯ БЕДА

— Да ничего! — поспешно сказал Юрка. — Марка обалденная! Мы и представить не могли, что авиапочта существует так давно!

Седой быстро взглянул на нас с особенным вниманием, но ничего не сказал.

— Ну, мы пойдем, — сказал Димка, — а то у нас времени в обрез!

— Идите, идите, — отозвался Бурят, и они с Седым вернулись к своим маркам.

А мы со всех ног помчались к Димке.

— Вот это да! — выдохнул я на бегу. — Ну и история! Подсказка прямо в руки!

— Я вспомнил, что мне напомнила эта авария! — пропыхтел Юрка. — Но…

— Но — что? — в один голос спросили мы с Димкой, сбавляя ход, потому что как раз достигли дыры в заборе.

Юрка, самый юркий из всех нас (невольный каламбур получается, но Богатиков таким и был), первым проскользнул в дыру, подождал, пока мы проберемся, и ответил:

— Но этого просто быть не может! А если это так, то вы упадете! То есть, мы все упадем!