Нож великого летчика - [14]

— Да, конечно, заходите. Хотя что тут можно придумать?

— В любом случае ждите нас, — сказал я. — Мы бежим!

Я положил трубку.

— Что такое? — спросили друзья, встревожено всматриваясь в мое изменившееся лицо.

— Некогда объяснять, — ответил я. — Вперед, по пути расскажу. Надо спешить на выручку старушенциям!

И, подавая пример другим, я кинулся в прихожую, надевать ботинки и куртку. Димка и Юрка поспешили за мной.

Мы отправились в путь, и я рассказал им, что произошло. Друзья были потрясены не меньше меня.

— Вот это да! — сказал Юрка. — Надо спросить у старушек, кому они в последнее время показывали нож… кроме тебя, разумеется. Надеюсь, они не вздумают подозревать тебя?

— Меня? — я почувствовал, как густо краснею. — С чего вдруг, спятил?

— А ведь верно! — подхватил Димка. — Смотри, что получается. Только ты побывал у них, и отпал от этого ножика, как их фокстерьер — фьюить! — и исчезает! И кто-то ножик этот требует в обмен на него! И, к тому же, этого Гиза тебе было бы своровать легче, чем кому бы то ни было — ведь ему объяснили, что ты свой, что тебе можно доверять, и на поводке ты его уже водил!

— Но ведь легко доказать, что это не я! — заспорил я. — Я ведь весь вечер был с вами!

— А кто докажет, что ты не взял нас в сообщники? — хитро усмехнулся Юрка. — Ведь из дому мы выходили, и никто не докажет, что мы не сбегали украсть фокстерьера и не заперли его где-то на ночь!

— Седой и Бурят докажут! — завелся я. Мне была жутко неприятна одна мысль, что старушки могут хоть чуть-чуть меня заподозрить в причастности к этому делу. Мы встретились с ними через пять минут после выхода из дому, а после того, как мы с ними расстались, у нас бы не хватило времени сгонять на Госпитальный Вал и вовремя вернуться по домам! И, кроме того, — я искал и находил все новые доводы, — им звонил взрослый мужик, и, кроме того, этот же мужик явно пытался сманить Гиза ещё утром, когда я ему помешал! Стал бы я ему мешать, если бы был с ним в сговоре?

Я, наверно, был весь красный от негодования и от противного ощущения, что для многих подозрения против меня могут показаться совсем не беспочвенными. Еще этого мне не хватало!

Друзья, увидев, как я раскипятился и расстроился, перестали меня донимать.

— Ну, ладно… — примирительно буркнул Юрка. — Я только хотел сказать, что эти тетки, видно, и впрямь очень хорошие женщины, раз нисколечки не стали тебя подозревать и даже позвали на помощь!

— А ещё это значит, — твердо заявил Димка, — что мы должны из кожи вон вылезти, чтобы вернуть им фокстерьера и при этом спасти ножик! Чтобы у них потом и тени сомнения не было, что Ленька — да и все мы! — не те парни, которые могут подложить подлянку!

С этим никто спорить не собирался, и мы ещё прибавили ходу, чтобы дойти побыстрее. Все-таки, идти нам было где-то с полчаса. Можно было бы, конечно, доехать на трамвае, но трамвай уходил немного вбок от того места, которое нам было нужно, да ещё до остановки идти, в другую сторону, да ещё его ждать… Мы-то рванули напрямую, через знакомые нам проходные дворы и переулки.

В общем, через двадцать пять минут, побив все мыслимые и немыслимые рекорды скорости, мы звонили в дверь квартиры Мадлены Людвиговны. Дверь нам открыла Шарлотта Евгеньевна. Глаза у неё были красные и заплаканные.

— Заходите, мальчики, — сказала она. — Мадлена лежит у себя. Она… Словом, может, вы что-нибудь придумаете.

— Шарлотта! — донесся из спальни слабый голос Мадлены Людвиговны. Шарлотта! Пожалуйста, подойди!

— Да, конечно! — отозвалась Шарлотта. — А вы, мальчики, раздевайтесь пока и проходите в гостиную.

Мы сняли куртки и ботинки и прошли в гостиную. Димка и Юрка сразу кинулись к портрету Сент-Экзюпери на стене.

— Да, конечно! — сказал Юрка. — Это он. Я, кстати, поглядел его биографию, и в книге, и в «Литературной энциклопедии». У нас писатель живет напротив, так я вчера, не заходя домой, наведался к нему. Хорошо, том энциклопедии с буквой «С» уже вышел, сказал он, когда я объяснил, про кого мне надо поглядеть… В общем, Сент-Экзюпери и в самом деле в тридцатые годы бывал в Советском Союзе, корреспондентом одной из французских газет. Забыл сейчас, какой, но это и неважно.

Тут в комнату вошла Мадлена Людвиговна, в красивом шелковом халате до пят. Шарлотта Евгеньевна держалась рядом, чтобы, в случае чего, поддержать подругу.

— Да вы рассаживайтесь, мальчики, — сказала она, сама садясь в кресло. — Я не сразу вас встретила, потому что не могла ведь вас принимать в постели, как эта… дряхлая немощь. Я, надеюсь, ещё не такая.

Нам показалось, что она успела подкраситься, и даже воспользоваться пудрой и румянами. Во всяком случае, губы у неё были совсем не синими, какими бывают у сердечников во время приступа, а нормального красного цвета, и лицо — розовым, а не бледным.

— Но какие подлые люди бывают! — продолжала Мадлена Людвиговна. — Это ж подумать, взять и похитить живое существо, которое мы так любим, ради… ради своих целей! Лучше бы они просто ограбили нас, но Гиза оставили в покое!

— Мы хотим вам помочь, — сказал я. — Это — мои друзья, Дима и Юра. Авось, все вместе мы что-нибудь придумаем.