Новый Рим на Босфоре - [253]

.

Но в 515 г. гунны внезапно опустошили Армению, Каппадокию, Понт, Галатию и дошли до Ликаонии, и у двора Анастасия было много оснований предполагать, что виновником этих бедствий вновь являлся Виталиан. В виде наказания в 516 г. царь распорядился отозвать у него титул магистра армии и передать его Руфину. Это вызвало третий поход Виталиана на Константинополь. С большими силами, основную ударную мощь которых составляли болгары, он стал в предместье столицы Сики, но здесь его ждали первые разочарования: исавры, на которых он так рассчитывал, остались верны императору. Видимо, римская армия внушала собой серьезную силу, поскольку Виталиан предпочел перенести боевые действия на море, где ему противостоял будущий царь, тогда еще комит экскувитов Юстин.

По одному свидетельству, добрый совет, принесший в конце концов царю победу, дал Анастасию философ Прокл Афинский. Он рекомендовал ему использовать в битве с войском Виталиана серный порошок – некое подобие знаменитого в будущем «греческого огня». Неопытные моряки восставших не сумели противостоять римскому флоту, их корабли горели, как факелы, и они были разбиты; стоявшие в Сиках болгары бежали, бросив своих раненых и больных – победа имперских войск была полной[1206].

С торжественной процессией Анастасий в течение нескольких дней совершал благодарственные молебны в храме Архангела Михаила и предал казни попавших в плен ближайших соратников Виталиана, руки которых были обагрены кровью царских сановников. После этого Виталиан ушел куда-то в Скифию и в течение 2 лет не представлял опасности для Римской империи[1207].

Уже после ухода остготов во главе с Теодорихом северные области Римской империи оказались опустошенными, и хотя германская угроза перестала существовать, внезапно выяснилось, что охранять границы некем. Этим и воспользовался новый враг Империи – славяне, которые под именем гетов в 517 г. совершили первое вторжение. Они опустошили обе Македонии, Фессалию, дошли до Фермопил и Старого Эпира. Вскоре славяне заняли территории на левом берегу Дуная и с тех пор стали доставлять Империи большие неудобства.

Другие придунайские земли вскоре с разрешения императора заняли герулы, которые едва не были истреблены до последнего человека славянами и гепидами. Впоследствии они много помогут римскому оружию, выступая под имперскими знаменами в войнах[1208].

Глава 3. Состояние Восточной Церкви и сношения с Римом

Монофизитский раскол никоим образом не следует воспринимать только как спор церковный, в значительной степени это было явление, вызванное многочисленными политическими причинами и мировоззренческими расхождениями между Востоком и Западом. К политическим причинам следует отнести в первую очередь «германский вопрос» и проблему сохранения целостности территории Римской империи, ко второй группе – вопрос о статусе в Кафолической Церкви Римского епископа. Излишне, пожалуй, говорить, что все вопросы были глубоко взаимосвязаны.

Анастасий, будучи миролюбивым человеком, совсем не желал вводить что-либо новое, тем более в церковный порядок. Он всеми способами стремился к тому, чтобы все церкви жили в мире и без смут и чтобы подданные пользовались глубоким покоем[1209].

Образ его мыслей можно охарактеризовать не как религиозное безразличие, а, скорее, по одному точному выражению, как беспристрастность. Поставив перед собой целью обеспечить единство и мир для Церкви и Империи, царь искренне возмущался, что кто-нибудь из римлян может быть подвергнут наказанию или иным неприятностям за свой образ мыслей. Отдавая себе отчет в невозможности объединить все восточные области, он все же до конца верил в «Энотикон» Зенона, искренне полагая, будто тот способен сохранить внешнее единство Кафолической Церкви. И если он заблуждался, то следует отнестись к нему снисходительно: перед Анастасием стояла задача, выполнение которой было не по плечу не только престарелому царю, но всему епископату того времени.

Его религиозную толерантность легко комментирует тот факт, что далеко не все ближнее окружение императора солидаризовалось с ним по вопросу Халкидона. Например, двоюродный брат царя Помпей и его жена Анастасия тяготели к восстановлению отношений с понтификом и во время ссылки Константинопольского патриарха Македония (495—511) поддерживали того деньгами. Как говорят, жена Помпея была ревностной защитницей Православия, равно как и жена полководца Ареобинда Юлиана.

Небезынтересно заметить, что Юлиана принадлежала к старинному римскому сенаторскому роду, кроме того она являлась дочерью императора Западной империи Олибрия и приходилась прямой наследницей Валентиниана III и св. Феодосия II. В 478 г. император Зенон хотел выдать ее замуж за готского короля Теодориха, но потом в силу неизвестных причин изменил свое решение, так Юлиана стала женой знатного гота Ареобинда. Для Юлианы следование Халкидону было устойчивой семейной традицией. Кроме того, на западный манер она искренне считала Римского папу главой Вселенской Церкви, а потому ни при каких обстоятельствах не допускала отход в сторону от «Томоса» папы св. Льва Великого